Владимир Константинов - Зверь

- Но вы ведь сами сказали, что она не женщина.

- И теперь я ещё более укрепился в этом мнении. Она такая же женщина, как этот - инвалид.

- Вы полагаете, что инвалидная коляска и все прочее - инсценировка?

- Убежден в этом. Кто-то хочет нас просто-напросто одурачить. Иначе трудно объяснить действия блондинки и инвалида. Я даже нисколько не удивлюсь, что они оба - одно и то же лицо.

- Но ведь никто даже ничего не заподозрил?! - удивился я очередной версии Иванова.

- Вот и я говорю, что искать этого козла надо не среди красавиц и немощных инвалидов, а среди артистов, к тому же, весьма талантливых.

Глава четвертая: Говоров. Допрос Коржавина.

На прилавке книжного магазина увидел обе свои книжки детективов и очень этому удивился - неужто до сих пор не проданы? Попросил у продавца одну из них, раскрыл на последней странице и обнаружил, что изданы они дополнительным тиражом в десять тысяч экземпляров. Вот те раз! А я об этом ни слухом, ни духом. Позвонил директору издательства.

- Андрей Петрович, рад вас слышать! - обрадовался он. - А мы вас никак не можем найти. Вам тут гонорар причитается.

- И сколько же там мне?

- Десять тысяч. А ещё десять через три месяца. Извините, но у нас сейчас такие порядки.

- Порядки устанавливают люди, а потом на них же и сетуют, - резонно заметил я.

Но эти слова отчего-то очень рассмешили директора. Просмеявшись, он сказал:

- Веселый вы человек, Андрей Петрович!

- Какое там, - возразил. - Как сказал поэт: "Для веселья планета наша мало оборудована".

- Это конечно так, - согласился директор. - Так мы вас ждем.

- И очень правильно делаете.

Получив гонорар, вышел из издательства в отличном расположении духа, размышляя - куда бы мне потратить так неожиданно свалившиеся деньги? Куплю Тане хорошие духи и свожу в ресторан - решил наконец. Освободившись таким образом от груза личных проблем, стал думать о деле. Вспомнил, что ещё вчера хотел встретиться с барменом ресторана "Центральный", оформить нашу с ним предыдущую беседу протоколом и попросить об одном деликатном одолжении. Потому направил свои стопы прямиком в ресторан. Но там мне сказали, что Коржавин нынче выходной.

Типичного представителя сексуальных меньшинств я нашел дома в печальном настроении и легком подпитии. На нем был импозантный светло-малиновый халат из плотного китайского шелка и модная трехдневная щетина.

- А, это вы, - вяло, как-то даже равнодушно сказал он. - Проходите, пожалуйста.

Хомо сексуалис мне сегодня явно не нравился. Причину его настроения портрет красивого мальчика с нежным девичьим лицом и грустными глазами, я нашел в комнате на журнальном столике в рамке из красного дерева, отметив про себя, что прошлый раз допустил явную промашку не спросив о фотографии мальчика.

- Вот, поминаю Игорька, - извиняющимся тоном проговорил Коржавин. - Не понимаю, кому он мог помешать? - На его глаза навернулись слезы.

А я смотрел на этого глупого рыжего павиана, и мне его было искренне жаль. Честное слово. Не знаю, что заставило его сменить сексуальную ориентацию, или он с нею родился? Пути Господни неисповедимы! Но только горе его было неподдельным. Игорь Новосельцев был для него не просто сексуальный партнер, любовник, но нечто гораздо и гораздо большее. Факт.

- "Жестокий век, жестокие сердца", - ответил я словами Пушкина.

- Да-да, - закивал хозяин. - Я с вами совершенно согласен. Куда мы все катимся? Непонятно... Не желаете? - он указал на стол, где кроме портрета стояла ещё бутылка виски и ваза с яблоками.

- Покорнейше благодарю, но я на работе. И чтобы расставить все точки над "и", достал служебное удостоверние и протянул Коржавину. - Пошу ознакомиться, Павел Павлович.

Тот с опаской взял его, осторожно раскрыл и, прочтя содержимое, удивленно спросил:

- А что же вы давеча?... Я извиняюсь.

- О, это была одна из лучших моих импровизаций, - снисходительно усмехнулся я. - Однако, как говориться, ближе к делу. Необходимо оформить нашу прошлую "дружескую" беседу официальным языком протокола. - Раскрыл "дипломат" и достал бланк протокола допроса свидетеля.

Записав прошлые показания Коржавина, я придвинул ему протокол.

- Вот, прочтите и распешитесь.

Он читал очень долго, беззвучно шевеля пухлыми губами. Создавалось впечатление, что с азбукой он познакомился совсем недавно.

- Да, все правильно, - проговорил он наконец и расписался где положено.

- С официальной частью покончено, - констатировал я. - Теперь я бы не стал возражать и против рюмочки, помянуть безвинно убиенного Игоря Новосельцева.