Владимир Константинов - Зверь

- А ты это... Правда, хотел нам поставить? - с великим сомнением, но проблесками надежды спросил Тятя.

- Опять обижаешь. Разве я похож на дешевого фраера, кто бессовестно врет?

- Похож, - откровенно признался Тятя. - В таком случае, неувязачка вышла. Извини!

- Принимается. Вот ведь можешь быть человеком, если захочешь. Малыш, обратился я к Шилову, - принеси нам четыре пива.

- Ага. Я сейчас, - ответил он и направился к стойке.

- Ни хрена себе, "малыш", - усмехнулся Тятя, с уважением глядя в спину удаляющегося Романа. - Он мне чуть руки к шутам не вырвал.

- Тебя как звать? - спросил я его.

- Тятя.

- Кликуха?

- Ну.

- А имя-то у тебя, Тятя, есть?

- Есть. Шурой меня зовут.

В милицейской картотеке он значится, как Конев Александр Семенович.

- А меня Димой. - Я повернулся к певцу. - А ты "шахтер" разговаривать умеешь? Или только поешь?

- Да пошел ты, - огрызнулся тот. - Что ты тут из себя?... Какой я тебе еще?

- Шахтерскую песню вон пел.

- Ну и что? Если ты, к примеру, про летунов будешь петь, то ты уже летчик. Так что ли?

- Да успокойся, Гундявый, - проговорил Тятя. - Чё ты раздергался? Кореш добра нам желает, а ты дергаешься.

Ё-маё! Южанин Валентин Владимирович по кличке Гундявый собственной персоной. "На ловца и зверь бежит". Кажется, нам сегодня здорово покатило. Определенно.

- А ты заткнись! - заорал Гундявый на своего приятеля. - Будет он мне тут ещё права качать. Козел!

По всему, в воровской иерархии Гундявый стоял гораздо выше Тяти. Но это пусть они разбираются между собой. Верно? А мой персонаж не мог пройти мимо подобного хамства, не высказав своего к нему отношения. Определенно.

Я грохнул по столу кулаком и заорал громче пожарной сирены:

- А ну закрой пасть, сученок, не отравляй атмосферу! Ты что, "в законе", что позволяешь базлать при "авторитетатах"? Не слышу бодрого ответа.

Гундявый оказался трусом и здорово струхнул. Поняв, что может нарваться на крупные неприятности, растерянно проговорил:

- Нет, но...

- Я тебе, сявка, могу устроить такой кардибалет при свечах, что будешь считать за счастье задницу мне целовать. Усек?

- Усек, - кивнул Гундявый, прядя от страха ушами. Униженно промямлил, пряча глаза: - Извини!

Вернулся Роман, выставил на стол кружки, спросил:

- Есть проблемы, босс?

- Мы уже, похоже, во всем разобрались, Малыш. - Я взял кружку, поднял. - Предлагаю выпить за знакомство! Кстати, как тебя зовут? - спросил я Гундявого.

- Валентином, - пробурчал тот, виляя глазками, будто собака - хвостом. А в блеклых глазах было что-то темное, нехорошее, противное. С этим типом нужно держать ухо востро. Определенно.

Стали пить пиво.

- Мужики, вы сегодня здесь Свистуна случайно не видели? - спросил я как бы между прочим.

Тятя и Гундявый переглянулись, насторожились.

- А зачем он тебе нужен? - поинтересовался более словоохотливый Тятя.

- Да он мне, козел, долг до сих пор не вернул.

- Какой долг?

- Карточный.

- А ты что, картежник что ли? - недоверчиво спросил Тятя, скептически глядя на мою джинсуху.

- Что, непохож?

- Непохож, - кивнул он. - Картежники - те ли ещё фраера.

- Это у меня имидж такой.

- Каво? - не понял Тятя.

- Имидж, Шура, имидж. Чтобы легче обувать крутых. Но как говорится "имидж - ничто, жажда - все", - проговорил я допив пиво. - А потому предлагаю повторить. Малыш, действуй.

- Ага, я сейчас. - Шилов забрал пустые кружки и ушел.

- Так как насчет Свистуна, мужики? - напомнил я.

- А ты ничего не знаешь? - вопросом ответил Тятя.

- Что я должен знать?

- Его на медни пришили.

- Гонишь?! - "не поверил" я.

- Да чтоб я сдох! - обиделся Тятя моему недоверию.

- Стало быть допрыгался козел, довыступался. Кто же мне теперь вернет бабки?

- Сгорели твои бабки синим пламенем, - рассмеялся Тятя. По всему, ему сейчас было очень хорошо от одной лишь мысли, что кому-то плохо. - И большие бабки?

- Тебе, Шурик, такие и не снились. И кто же его замочил?

- Никто ничего не знает, - развел руками Конев.

- Когда же это случилось?

- Говорят, что прошлой ночью в квартире одной шалавы, - ответил Тятя.

Однако, информация у них на уровне. Определенно.

- Так может из-за ревности кто? - высказал я "предположение".

- Может и из-за ревности, - пожал плечами Тятя.

Вовремя моего диалога с Тятей Гундявый неодобрительно сопел, кряхтел, делал этак глазками, будто намеревался что-то сказать, но все не решался. Словом, вел себя самым наипаскуднейшим образом.

- Что-то ты больно любопытный? - наконец разродился он вопросом, воровато оглядываясь - не притащил ли я сюда ещё кого?