Владимир Константинов - Зверь

Попова дома не оказалось. Его жена долго не хотела нам открывать дверь, все требовала доказать, что мы действительно из милции. Понадобилось проявить все свою выдержку и терпение, чтобы не взорваться.

- Гражданка Попова, - очень вежливо говорил я, - как же я это вам докажу при закрытой двери? Вот мое служебное удостоверение. Если вы обладаете способностью видеть через дверь, то можете в нем прочесть, что я являюсь оперуполномеченным по особо важным делам управления уголовного розыска.

Наконец, дверь чуть-чуть приоткрылась. В образовавшейся щели появился подозрительный глаз.

- Покажите удостоверение, - потребовала Попова.

Я показал. Дверь распахнулась.

- Входите, - обреченно сказала Попова. Это была женщина неопределенного возраста с желтым болезненным лицом, маленькая и тощая, будто вяленная вобла. На ней был надет старый, замызганный халат. Да и квартира, честно говоря, мало напоминала человеческое жилье. Грязная, с пожелтевшими и облупившимися обоями, завалена пустыми бутылками, каким-то тряпьем и прочим хламом. Пещера неандертальца по сравнению с ней выглядела бы предпочтительней. Вот, блин, живут же люди! Вот и верь после этого классику, что "человек - это звучит гордо". Попова была явно встревожена нашим визитом.

- Что он ещё натворил? - спросила она.

- Кто? - сделал я вид, что не понял о ком она спрашивает.

- Муж мой забубенный? Кто ж еще.

- Почему вы считаете, что он что-то натворил?

- А зачем же вы тогда пришли?

- Ну мало ли... Кстати, как тебя хозяйка зовут?

- Зина.

- Ты почему, Зина, такая негостеприимная? Мы что, так и будем в коридоре торчать?

Попова окинула равнодушным взглядом комнату, разобранный диван с незаправленной постелью, сказала:

- Пойдемте. - И прошла на кухню.

Но и там было не лучше. Раковина сплошь завалена грязной посудой, от которой уже исходил кисловатый запах. На столе хлебные крошки подбирали многочисленные мухи. Я сел за стол, смахнул крошки на пол. Мухи поднялись в воздух и сердито зажужжали.

- Где твой муж, Зина? - напрямую спросил я.

- А я почем знаю, - пожала она плечами. - Я посчитала, что он у вас, коли пришли.

- Где он может быть?

- А я почем знаю. Недели три, как ушел, так я его больше не видела, забулдыгу.

Ее слова теперь уже обеспокоили меня, появилось нехорошее предчувствие. Шкилет был тем самым звеном, ухватившись за которое, я намеревался вытащить на божий свет и всю цепочку. Теперь мои намерения рушились прямо на глазах. А моя интуиция, эта весьма своенравная да, к тому же, беспардонная дама, прямо так и сказала: "Бери шинель, парень. Пошли домой". "Постой, постой! - вконец занервничал я. - Нельзя вот так, сразу, ничего не проверив, делать такие далекоидущие выводы". "Если тебе своего времения не жалко, то проверяй, а мне и так все ясно", - вяло согласилась она.

- Где его можно найти? - спросил я.

- А чё его искать-то. Сам объявится. А то первый раз, что ли. Забулдыга он и есть забулдыга. Добрые люди вон умирают, а этому ни черта не делается.

- Любишь ты его, Зина.

Эти мои слова её здорово развеселили. Она громко с повизгиванием рассмеялась, ощерив щербатый с желтыми прокуренными зубами рот.

- Либишь, говорит! Ха-ха-ха! Вот умора, так умора! Люблю как кошка собаку. Что б он сдох черт мосластый!

- И все же, где он может быть?

- А я почем знаю. Может, к отцу уехал, к такому же, прости Господи, алкашу, а может ещё куда.

- А где живет его отец?

- За Каменкой недалеко от тюрьмы. Улица Черноморская двенадцать.

- Он что-нибудь говорил, когда уходил?

- Нет ничего не говорил. Я его даже не видела. На работе была.

- А где ты работаешь?

- Здесь неподалеку, в магазине уборщицей.

- Слушай, Зина, у мужа был охотничий нож?

- Был, - кивнула она. - Отец подарил. Он по молодости охотником был.

- Как он выглядел?

- Большой такой, красивый.

- А ручка какая?

- Тоже красивая, цветная.

- Наборная?

- Как это? - не поняла Попова.

- Из цветных пластмассовых пластин. Такая?

- Вот-вот, такая и есть.

- Где этот нож сейчас?

- А я почем знаю. Пропил наверное забулдыга. Он ведь уже все, что мог, пропил. Вы не думайте, что мы всегда так вот жили. Было время и у нас все было как у людей. Он в ПАТПа шоферил, я клепальщицей на заводе Чкалова работала. Жили куда с добром. Даже "запорожец" купили. А потом, как он запил, так все и покатилось под гору. Жить не хочется. Если б не боялась греха, то давно бы руки на себя наложила.

- Дети-то у вас есть?

- Дети-то есть, да что толку. Лишили нас родительских прав. - Попова горько заплакала.