Алексей Кленов - Зуб дракона

— Да забирай ты эту падаль… Мне меньше мороки будет.

Подхватив женщину на руки, я пошел к двери. Шарин шел у меня за спиной, и когда я уже было переступил порог, положил мне руку на плечо.

— Не забудь про деньги, мент. Через час… Вернее, через пятьдесят минут.

Испытывая почти непреодолимое желание стряхнуть его поганую руку, я ответил тем не менее спокойно:

— Хорошо… Вот что хочу тебе сказать, Шарин… Степанов — мой друг, если ты знаешь, что это такое, и если с ним что-нибудь случится… Я тебя из-под земли достану. Не знаю, на что ты рассчитываешь и куда рвануть собираешься, но я тебя достану везде, где бы ты ни был. Учти это. Это я тебе не официально говорю… Всю жизнь потрачу, если потребуется…

Шарин хрипло рассмеялся.

— Кореша, значит? Ну-ну…

И неожиданно с силой толкнул меня в спину.

— Пош-шел, козел! Моли Бога, что я добрый сейчас…

Едва не споткнувшись о порог, я с трудом удержал на руках безвольно обвисшую женщину и вывалился от толчка на улицу.

Вечерняя прохлада приятно остудила полыхающие щеки, и только теперь я почувствовал, какого напряжения мне все это стоило. Снова представив, каково же там Игорю и другим заложникам, я тоскливо вздохнул и выругался от бессильной ярости:

— Ну… сволочь….

Шагая по направлению к машинам, я изо всех сил старался подавить в себе острое желание схватить первый попавшийся на глаза автомат и вернуться обратно, чтобы разрядить весь магазин этой падали в живот.

Кто-то подхватил женщину с моих рук и торопливо понес ее к машинам скорой помощи, где врачи уже суетились вокруг освобожденных заложниц. Я подошел к Плотникову и устало опустился прямо на землю, прислонившись спиной к колесу патрульной машины.

Плотников опустился рядом, сунул мне в рот прикуренную сигарету и сочувственно спросил:

— Хреново, старлей?

Не отвечая, я молча махнул рукой. Он похлопал меня по колену.

— А ты крепкий парень, Безуглов. Я бы, пожалуй, так не смог. Вот один на один с оружием — это, пожалуйста. А вот так, беззащитному… нет, не смог бы…

В голосе его сквозило неподдельное уважение. В другое время такое заявление, наверное, польстило бы мне, но сейчас… Глубоко затягиваясь, я хрипло выдавил из себя:

— Свяжи меня с Дорониным, капитан.

Плотников с готовностью поднялся и нырнул головой в опущенное боковое стекло машины. Через несколько секунд я увидел перед глазами его руку с шипящей в ней рацией. Взяв рацию, я отшвырнул докуренную сигарету и, откашлявшись, сказал:

— Товарищ полковник, Безуглов говорит.

Через помехи прорвался голос Доронина:

— Как там у тебя? Нормально?

— Так точно. Удалось освободить одиннадцать человек.

Голос Доронина был бесстрастным, не выражающим никаких эмоций:

— За троих лишних заложников получишь благодарность, за самоуправство — выговор. Так что, считай, тебе повезло. В итоге по нулям.

Я слабо улыбнулся от его грубоватой шутки, за которой он пытался скрыть свою радость. Какие там выговоры и благодарности? Не до жиру…

— Значит, у него там теперь семнадцать человек осталось? Это хорошо. Чем меньше у него будет заложников, тем нам с тобой легче. Поторгуемся еще. Сведем риск к минимуму, насколько это возможно, и начнем действовать.

— Товарищ полковник, к восьми часам он потребовал деньги. Пригрозил, что если их не будет, начнет стрелять заложников.

Доронин заверил меня:

— Деньги будут. Вот только нести… Придется снова тебе. Сможешь? Не шалят нервишки?

Я усмехнулся:

— Смогу. Кому-то все равно надо, а я вроде как уже протоптал дорожку.

Доронин завершил разговор:

— Добро… Мы тут покумекали немного с Манковым, и пришла нам в головы одна мыслишка. Давай приезжай, ждем тебя. Конец связи.

Отдав Плотникову рацию, я поднялся и шагнул в сторону своей машины. Остановил меня вопрос капитана:

— Скажи, Безуглов, есть шанс, что мы их оттуда вытащим… живыми?

Обернувшись, я несколько секунд молча смотрел на него тяжелым взглядом. Уточнять, кого именно, было не нужно, ясно, что он не о Шарине и Танаеве спрашивает. Что я мог ответить ему? Мне, как и ему, как и всем, оставалось только надеяться и молить Бога, чтобы все прошло удачно.

Вместо ответа я кивнул на толпу зевак за оцеплением, несколько поредевшую, но еще достаточно большую, чтобы стать хорошей мишенью, если эти психи вдруг сорвутся и станут стрелять, и сказал:

— Ты лучше людей убери от греха…

Оставив Плотникова с повисшим в воздухе вопросом, я сел в машину, завел двигатель и с места рванул в карьер, плюнув на все правила. Долетел до управления в считанные минуты. Оставив машину на стоянке у входа, я стремительно вошел внутрь и поднялся на второй этаж, в кабинет Доронина.