Алексей Кленов - Зуб дракона

Слева от меня загудел поезд. Преодолев последнюю кучу угля, я вывалился к рельсам и увидел надвигающийся прямо на меня локомотив с товарным составом. А метрах в тридцати, по ту сторону рельсов, бежал Бугаев, зажимая правой рукой с пистолетом левое плечо.

Все это я видел не более трех, четырех секунд. Локомотив снова тоскливо заревел, я выстрелил наугад, не целясь, вслед Бугаеву и отскочил в сторону, бросившись лицом в кучу с углем. Сзади, в двух метрах от меня, громыхал состав. Волосы у меня на затылке поднялись дыбом от ветра, пропахшего мазутом, ноздри и рот моментально забило мелкой угольной пылью. Перевернувшись на спину, я увидел по ту сторону рельсов бегущего Бугаева, мелькавшего в коротких просветах между колес, и выругался от бессилия и отчаяния. Я дважды выстрелил, понимая, что это бесполезно. Пули высекли искры, ударившись о мелькающие колеса, и ушли в сторону. Состав был длинным, нечего было и надеяться, что я увижу Бугаева, когда прогрохочет последний вагон.

В памяти у меня промелькнуло воспоминание из детства. Когда-то мы приходили с мальчишками на товарную станцию и на спор, кто больше, перекатывались под маневрирующими составами, за что нас не раз ловили стрелочники и дорожные рабочие и сдавали транспортной милиции. Правда, скорость там была не та, что у этого состава, и гонять меня сейчас было некому, разве что самому себя. Но выбирать сейчас тоже не приходилось, и я решил рискнуть.

Подобравшись к линии вплотную, насколько это было возможно, я вытянулся вдоль рельсов и стал высчитывать те доли секунды, что были у меня, чтобы проскочить между колес. Мысленно я сказал себе: "Так. Теперь спокойно, старлей. Выбрать момент, и — рывок. На шпалах пауза, и снова рывок, уже на другую сторону. Только без паники, спокойно…і.

Не меньше пяти вагонов прогрохотало мимо, прежде чем я собрался с духом и перекатился через гудящий рельс. Замерший хрусталик глаза напряженно следил за сверкающими, отполированными временем и километрами, колесами. Сердце бешено стучало и беспомощно трепыхалось в груди, и виски прямо-таки раскалывало от мысли: "Чуть не рассчитаю и — хана. Из одного Безуглова два получится…і. В эти секунды я даже про Бугаева забыл, занятый одной мыслью: как бы мне преодолеть рельсы, и желательно не по частям, а целиком, с руками и ногами.

Мне повезло. Момент был рассчитан верно, и первый рельс я преодолел благополучно. Упав спиной на шпалы, уже между рельсов, я замер и затаил дыхание. Надо мной, сплошной серой лентой, змеилось одно бесконечно длинное брюхо поезда. Несколько секунд я лежал без движения, слушая горячий ток крови в висках и моля Бога, чтобы в следующем вагоне не оказалось буферов. Но, похоже, судьба была сегодня настроена по отношению ко мне добродушно, видно не пришло еще мне помирать, или просто еще не был выбран способ. По счастью, все вагоны оказались без этих хреновин, которые неизвестно для чего цепляют к брюху вагонов, иначе потащило бы мой труп аж до самых до окраин, наматывая кишки на оси вагонов. Чтобы не искушать судьбу, я решился на второй отчаянный бросок. Отметив боковым зрением очередную пару колес, я резко бросился влево, перелетел через рельс и покатился вниз по насыпи, в ложбину между путей.

Задыхаясь и отплевываясь от угольной пыли, забивший рот, я полез наверх, перемахнул соседний путь и увидел Бугаева. Вскочив на ноги я припустил за ним, твердо решив догнать его сейчас, чего бы мне это не стоило. За последними привокзальными постройками начиналась лесопосадка, и заросли там — будь здоров. А за посадкой трасса. Останови Бугаев любую машину — и достанутся доблестному оперу Безуглову от мертвого осла уши.

Сократив расстояние между нами метров до пятидесяти, я выстрелил в воздух и крикнул:

— Бугаев, остановись! Я буду стрелять…

Обернувшись на бегу, он выстрелил. Плашмя бросившись на землю, лицом прямо в гравий и шлак, я скрипнул зубами и выматерился: "Твою мать… Нажрался я этой пыли сегодня, хватит с меня. Теперь твоя очередь…і. Привстав на одно колено, я выбросил вперед правую руку с "макаровым", положил ее на согнутую левую для устойчивости и поймал в прорезь прицела бугаевсую фигуру.

Желание нажать на курок и покончить со всем этим разом было велико, и все же несколько секунд я не решался этого сделать, терзаемый сомнениями. Перед глазами мелькнуло лицо Игоря, и я явственно услышал его слова: іФИ все же ты неправ, Валька…і. Потом я увидел Дронова, скрючившегося на полу сафаровской квартиры, сержанта из ППС, падающего на асфальт привокзальной площади, Козлова, сжимающего окровавленную ногу, и портрет Решетова, стоящий на столе Доронина.