Андрей Костин - Предупреждение путешествующим в тумане

За окном, пасмурно и все окутано влажной пеленой. В средней полосе мы живем полной жизнью только в солнечные дни, а когда начинается непогода, прячемся, как улитки, в свой домик.

Вылезать из-под одеяла не хочется. Звонит телефон.

Чертыхаясь, я спускаю на холодный пол ноги и беру трубку.

Звонит Эдгар.

- Ты с ума сошел будить в такую рань, - говорю я вместо приветствия, пытаясь определить, который сейчас час.

- Ты... хорошо провел вечер? - голос у него был глуховатый.

- Неплохо. А почему спрашиваешь?

- Так, из вежливости. Ты просил поискать историю болезни Веры Громовой. Помнишь?

- Да, конечно. И что, удалось?

- Видишь ли, эту девушку сегодня привезли...

- Куда? - я еще не совсем пришел в себя и потому соображал довольно туго.

- К нам, к нам привезли, - я слышал, как Эдгар на другом конце провода закурил, - час назад. Тело уже в морге.

- Ты с ума сошел. Какое тело?

Прошла целая вечность, прежде чем Эдгар ответил:

- Она мертва... старик.

- Ты с ума сошел, - повторил я тихо. Эдгар еще что-то говорил, а я опустил трубку на столик и некоторое время сидел, уткнув лицо в ладони. Мне стало неважно.

У нее были светлые волосы, тонкие запястья и мешковатое платье. И удивительный разрез глаз - улыбчивый.

И искореженная судьба.

Я достал сигарету и попытался прикурить, но только изломал несколько спичек. Потом снова взял трубку:

- Эд, как это произошло?

- Несчастный случай. Она выпала из окна.

- Как это произошло? - я чувствовал, что повторяю одну и

ту же фразу.

- Я не знаю подробностей.

- Ты на работе?

- Да.

- Дождись меня.

Я повесил трубку. Раздавил в пепельнице незажженную сигарету. Потом выпил из графина воды. Привкус был противный, металлический.

Мне часто не хватает выдержки - я начинаю суетиться там, где любой здравомыслящий человек глазом не поведет. Но тут есть и свои преимущества. В ситуации, когда другие впадают в панику, я уже перегораю настолько, что начинаю действовать автоматически.

Поэтому, наверное, мне всегда везло на экзаменах - в их широком и узком понимании. И не везло ни в одной игре, включая азартные, и не только настольные.

После звонка Эдгара все стало на свои места. Я знал, что мне теперь предстоит. Кому-нибудь, быть может, наплевать, когда молоденькие девушки выпрыгивают из окон ни с того ни с сего. Мне - нет.

И от этой мысли уже не отделаешься...

Я привожу себя в порядок, насколько это возможно после того, как на двое последних суток пришлось не больше семи часов сна. Спускаюсь в гостиничный буфет, который находится на втором этаже. Кусок холодного обветренного мяса, горьковатые маринованные кабачки и разведенный теплой водой концентрат, почему-то именуемый растворимым кофе, - не слишком изысканный завтрак. Но в моей ситуации выбирать не приходится. Я зажимаю

мясо между двух ломтей хлеба и решительно принимаюсь за дело,

без которого трудно осуществить намеченную программу. Мое

положение теперь тоже чем-то напоминает сандвич. С одной

стороны, дом Бессоновых со всеми его обитателями. С другой...

Об этом я только что сказал. А мне предстоит играть роль начинки, причем такой же неудобоваримой, как это мясо. И все дела.

Я заканчиваю трапезу и спешу на улицу, чтобы поскорее отбить воспоминания о ней табачным дымом. Вот и попробуй бросить курить.

В проходной медицинского института меня остановили.

- Так, - сказал дежурный очень серьезно, - ваш пропуск.

- Нет у меня пропуска, - признался я честно.

- А нет, так и нечего тут, - он сердито помассировал лысый затылок.

- Мне к...

- Пропуск есть? Пропуска нет. Тут все воскресенье дежуришь, а они ходят.

- Я ж по делу. Давайте позвоню по внутреннему...

- По делу... - вахтер вдруг обозлился. - По делу через дорогу. Похмелись сначала.

Перегаром от меня, наверное, и правда попахивало, но я обиделся:

- Не надо оскорблять.

- Оскорбишь вас... Хамничают тут.

Мимо прошел пожилой мужчина и, кивнув вахтеру, спросил:

- Кто хамит, Егорыч?

- Да вот, - вахтер ткнул в меня пальцем.

- Нехорошо, товарищ, - пожилой покачал головой. - Человек на работе, а вы грубите.

- Послушайте, - я пытался говорить спокойно, - вы ведь только что вошли? Откуда вам знать, как было дело?

- Егорыч, - пожилой махнул рукой, - вызывай милицию. С ними иначе нельзя. Распустились.

И пошел дальше. Я почувствовал, что непроизвольно сжимаю и разжимаю кулаки. Вахтер хитро посмотрел на меня и снял трубку.

- Щас с тобой разберутся, - сказал он. - Щас про твои нетрудовые спросят,