Леонид Костомаров - Десять кругов ада

Уже все захваченные отрицаловкой автоматы прицельно били по вышкам, по окнам административного корпуса, и эти очереди до утра звенели в голове у Львова, и он в одну секунду все решил и стал командовать почти машинально.

ВОЛЯ. ДОСТОЕВСКИЙ

Не вовлечься в эту вакханалию было трудно. Я попал в общий настрой непонятно откуда хлынувшей радости.

Неужто что-то изменится, неужто, неужто? - думал я, бегая вместе с другими такими же идиотами у костра, в котором жгли инструкции по содержанию нас...

Неужто, неужто? - повторял я, как заклинание, когда лез куда-то вверх, чтобы подышать там свежим воздухом и закричать во все легкие дальнему лесу, и полям, и стране своей - мы живы, мы радуемся, мы надеемся... не забывай нас, страна наша великая СССР, не забывай, если начнешь новые дела! А они могут начаться - другие - про нас и для нас, а не только для кого-то. Не забывай...

А спускаясь вниз со здания, я увидел через стекло окна горящие лампочки в радиорубке, забыли в этом гаме выключить, когда замполит читал сообщение о смерти вождя... Как завороженный, я очутился в сизом коридоре и дошел до дверцы радиорубки, нажал на ручку, и она открылась. Как в волшебной сказке, почему-то такое тогда было чувство. Будто все двери вдруг стали в тот день открываться...

И я мог понять зэков, которые стали штурмовать вахту: казалось, она поддастся маленькому удару и выпустит их, все должно было в этот вечер открываться...

Лампочки горят. Я включаю радиопередатчик, и он подмигнул мне - давай, скажи. Но что говорить-то - поздравляю, товарищи зэки? Нет. А что? Лежали передо мной тексты нарядов, инструкции, стояли стопкой пластинки, которые я за последний месяц приобрел в обмен на решение задачек по сопромату. Как бережно держал я в руках это чудо - пластинку. Взял одну, провел задубелыми пальцами по дорожке. Раньше я чувствовал ее своими музыкальными, не сбитыми от работы, с нежными подушечками пальцами. Взял другую - марши, марши, марши. Дерьмо. Неужто и послушать здесь нечего? Перебираю. И нахожу вдруг совсем новые конверты. Чайковский, Бах, Бетховен, Моцарт, Шопен... Нет, все не то... Вот оно, наконец!

Боже... Вагнер, "Валькирия"... Кто же такое сюда купил, не иначе по пьянке или на остаток государственных денег, уцененные... Спасибо, дорогой друг. Ставлю я на проигрыватель "валькирий", включаю, надеваю наушники, погружаюсь... погружаюсь туда, о чем никогда не говорю и не пишу, находясь здесь, - в ту мою, настоящую жизнь...

ЗОНА. ЛЬВОВ

Я думаю, умом уже трогаюсь от всего этого. Слышу вдруг отчетливо, что над беснующейся Зоной плывут звуки музыки... да, да, жутковатой такой музыки, поют будто трубы архангелов... А уже вовсю идет бой... Кричу рядом стоящим слышите что-нибудь? Они тоже напряжены. Слышим, отвечают, музыка какая-то... Вот страх-то... Откуда?

- Радиорубка? - ору замполиту.

- Нет! - отвечает. - Там такой музыки нет...

- А что ж это? - спрашиваю почти в ужасе.

Он только плечами пожал, а сам весь трясется.

ВОЛЯ. ДОСТОЕВСКИЙ

Музыка идет в эфир, на всю Зону, и вся она заливается жутковатыми фантазиями Вагнера.

Они нарастают. Они приходят.

Они маршируют где-то рядом, и люди слышат Их мертвящую поступь, и Их трубы зовут всех не на пир - на смерть...

Испугались люди, и многие остановились, вперившись в ночное небо, будто поверив, что глас этот, глас Смерти, идет с небес, стали успокаиваться, крестились, расползались по баракам...

Более того, как сказали мне оставшиеся в живых, пока играла музыка, весь бунт вообще прекратился, совсем застыли все, остановились.

И казалось - приди сейчас погонники, не обратит бы на них внимания зэки, тихо-покорно сдадуться им, завороженные звуками необычными с неба...

Так Зона становится тишиной, и ничего не мешает валькириям, летающим вокруг людей и пророчащим смерть.

Но закончилась музыка, зашумела толпа, и ударили первые прицельные очереди в Зону, скосившие ошалевших людей, и пали они на мерзлую землю, приняв пули как логичное продолжение этой музыки, прощавшей их, но их и отпевавшей...

ВОЛЯ. МЕДВЕДЕВ

Ковыляю я, а Зона-то вся светится, кричат там люди, прожектора, страх. Мимо меня машины идут с войсками. Молодец командир, все вовремя делает. Хотел остановить, да куда там, у них - приказ, торопятся, и верно. Сам доковыляю.

Когда я услышал выстрелы, стало неожиданно светло - открылся месяц звезды, разнесло тучи и все вверху прояснилось. Воздух был уже морозным, и выстрелы щелкали, как игрушечные.

А страшно стало, когда вступили пулеметы, я понял, откуда и как они били. И осел от этого осознания.