Леонид Костомаров - Десять кругов ада

Пришлось опять вмешаться Медведеву, и он сумел отстоять потерявшего веру в справедливость старика. Дело прикрыли. Кукушку отпустили... Директриса была сама не рада, когда проницательный майор напрямую с усмешкой заявил, что просит включить его в комиссию по инвентаризации имущества...

Кукушка вернулся в дом престарелых, и работавшая на кухне Дуся увидела то, что повергло ее в слезы умиления: на пороге стоял свежевыбритый, подтянутый кавалер с седой копной волос... он держал в руках букет полевых цветов...

Свадьбу старики наметили на конец октября и заранее пригласили почетным гостем Медведева...

Так нашел свое остатнее счастье человек, потерявший в Зоне сорок лет своей жизни. И старик доказал, что никогда не кончается надежда на счастье, какие бы преграды ни ставила на пути к нему судьба.

ЗОНА. ВОРОНЦОВ

Здравствуй, дорогая Надежда!

Заранее извини, что так обращаюсь к тебе. Но это именно то чувство, которое я испытываю, и лучше писать правду, а не скрывать. В моей жизни произошли большие перемены, я стал бригадиром, а значит, активистом. Во многом это благодаря тебе. Во мне проснулась вера в жизнь и надежда, что я еще кому-то нужен и не до конца потерянный человек. Пусть недолго я бригадирствовал и ушел с этой должности сам, по собственному желанию, не хотел унижаться и участвовать в сдаче товарищей. Оказывается, на этой должности для всех хорошим не будешь, надо лебезить и подлаживаться, а я этого не умею. Теперь просто работаю, устаю меньше, как ни странно, чем при бригадирстве, там была большая нерво-трепка, наши ведь гаврики еще те.

При мне человека из моей бригады убило, все из-за халатности. Но ничего сейчас меня не пугает, искупаю вину, а значит, приближаю время, когда мы сможем с тобой встретиться на воле. Ну а пока есть возможность увидеться, хоть через стекло, - но все же. Подумай и напиши, можешь ли ты приехать. А если да, то когда сможешь, в каком месяце.

Часто думаю о тебе, о Федорке, как он там? Слушается ли тебя? Он пишет, чтобы я написал ему какую-нибудь историю. А я рассказывать истории не мастер, даже не знаю, что придумать.

Жду вас обоих с нетерпением.

Обнимаю, ваш Иван.

Сентябрь 1983 года.

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Робко переступили Надежда с сыном порог одноэтажного здания и очутились в небольшом полутемном коридорчике. Здесь стоял тяжкий казенный дух гуталина, горелой бумаги, хлорки и еще чего-то неприятно-чужеродного для пришедших из свободного мира. То был запах неволи, но только зэк безошибочно его определял. Постояли в нерешительности. Впереди была плотно закрытая дверь да слева стеклянная перегородка, за которой недвижно сидел подтянутый солдат. Феденька прижался к матери, а она растерянно заозиралась, не зная - чего же ждать сейчас? Или идти, или звать?

Солдат медленно повернул к ним лицо, спросил сонно:

- На свиданку?

- А... - кивнула Надежда.

- Минутку. - Он встал, прошелся, прикурил от плитки, взял неспешно телефонную трубку.

Казалось, прошла целая вечность.

Солдат что-то нудно говорил, поглядывая на Надежду. Положил трубку и снова замер.

Стояли в растерянности.

Через две минуты заскрежетал автоматический упор и открылась дверь. Показался молодой, но какой-то уже траченный и равнодушный прапорщик. Он поманил их пальцем, а когда быстро подошли к нему, пропустил, закрыл за ними дверь и повел в следующий коридор - шире, но еще темнее.

Там молча у стен, как статуи, стояли люди. На нее посмотрели и отвернулись. Здесь никто не разговаривал. Но среди таких же подавленных, как она, людей Надежда почувствовала себя менее стыдливо, перестали гореть щеки. Огляделась. Люди как люди. Только грустные...

Стоявшая рядом молодая девушка, осмотрев сочувственно Федю, тихо спросила:

- К отцу?

- У... - неуверенно кивнул сын.

Скоро очередь двинулась к окошку. Надежда достала паспорт, подала прапорщику и назвала фамилию осужденного - Воронцов Иван Максимович. И снова повторила ее про себя.

И она ей понравилась на слух, и это чуть успокоило. Прапорщик же как-то неестественно вытянул шею, изображая крайнее изумление, и, оглядев прижавшегося к матери Федю, спросил озадаченно:

- Вы откуда знаете его?

Снова лицо женщины заполыхало румянцем, она на сей раз растерялась окончательно, будто язык проглотила. Молчит, и все тут, голову опустила.

Сидевший напротив лейтенант, увидя ее растерянность, сказал прапорщику мягко, но властно:

- Отложи карточку Воронцова.

Тот пожал плечами, выудил из картотеки совершенно чистую воронцовскую карточку. Ни единого свидания не числилось в ней, ни единой передачи или посылки.