Наталья Андреева - Девять дней до весны

— И как там дальше? — спросил, остановившись.

Вспомнил вдруг, как в школе, на уроках литературы, проходили Пушкина и Лермонтова. Оба были убиты на дуэли. Убиты!

— Кажется, дальше надо отмерить десять шагов! — крикнул Никита.

— Ну, будем считать, что здесь десять.

Никита кивнул. Десять шагов — это оказалось так мало. Такого Илья и представить себе не мог! Чтобы стоять лицом к лицу с бывшим другом, целиться в него из пистолета, чувствуя, что в тебя целятся тоже. «Это же полная, нескончаемая глупость…»

Но, повинуясь какому-то шестому, неведомому чувству, стал старательно вытаптывать снег вокруг. Чтобы образовалось пространство размером метр на метр. Откуда удобно было бы стрелять. «Это же полная, нескончаемая…»

— Ну? — крикнул Никита, который тоже утоптал снег возле торчащей палки и теперь ждал.

— Я готов.

«Он меня сейчас убьет», — подумал Илья, которому вдруг стало жарко. Так жарко, что пришлось снять пальто. А и черт с ним! Зато руки согрелись! Достав пистолет и взяв его в правую руку, кинул пальто на снег. Оно лежало, словно мертвая ворона, раскинув крыльями черные полы. Никита тоже снял куртку.

«Это же полная…»

Он увидел, как Никита поднял пистолет. Нет, этого нельзя допустить! Смерть — это же полная, нескончаемая глупость! И почувствовал вдруг, как кровь отхлынула от сердца, от рук, от ног, которые моментально онемели, и прилила к голове, так что в ушах зашумело. И тоже поднял руку с пистолетом. Все теперь было сконцентрировано на этой поднятой руке, все силы, которые в нем еще были. А в руке меж тем словно не осталось ни капли крови. Она была ледяной и твердой, как кусок гранита. Теперь Илья не сомневался, что сможет выстрелить. А дальше все решит судьба.

— На счет три, — скомандовал Никита. — Раз, два…

И тут…

Тут на тропинке появились люди. Они не шли, бежали. Впереди знакомый майор, который орал на бегу:

— Положить оружие! Оба! Оружие на снег!!!

— А вот и секунданты, — усмехаясь, сказал Никита.

Илья все еще не решался опустить руку. Пусть он сделает это первым. Ничего еще не кончено. Сейчас Никита скажет «три», и…

Когда тот нагнулся и положил пистолет на снег, глазам своим не поверил! Почти уже добежавший до Никиты майор еще громче заорал:

— Земсков!! Положи пистолет!! Ты!!!

Илья почувствовал, что сил осталось ровно на один выстрел, и, смахнув ладонью со лба выступившие капли соленого пота, опустился прямо в снег. Пистолет из его руки вынул майор, с трудом разжав пальцы.

— Вы что, мать вашу, с ума посходили?! Дуэлянты! Да я вас…

— Черт с вами. Я убил, — сказал вдруг Никита. Илья с трудом это расслышал. — А ты молодец, бывший друг. И нервы у тебя оказались крепче.

— Думаешь, я бы в тебя попал? — севшим голосом спросил Илья. Поднявшись со снега и надевая на ходу пальто, он шел по своим же следам к тропинке.

— Ты бы выстрелил. Это уж точно. Даже если я мастер спорта по стрельбе, ты-то у нас все равно любимец Фортуны. Бабу — ее ни за что не уломаешь, если она в другого влюблена.

— В машину оба. Там разберемся, — скомандовал майор. И, не удержавшись, выругался: — Дуэлянты, мать вашу…

А потом, идя следом, все еще продолжал их ругать:

— Романтики захотелось? Я вам обоим задам романтики!

…В кабинете у следователя они с Никитой сидели, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Напряжение спало, Илья чувствовал себя опустошенным. Никита, видимо, тоже. Зато майор был чрезвычайно возбужден и первое, что сделал, сказал следователю:

— Ну такого я еще не видел! Так и знал, что с утра он поедет на встречу с убийцей! Решили перехватить. Глядь — а на обочине его машина. Номер-то я помню! А рядом другая. Что-то меня толкнуло: а ну как стреляться собрались? А если бы мы не успели? А, Земсков? Если бы не успели?

— Я бы его убил, — равнодушно сказал Илья.

— Мальчишка! Это раньше был дуэльный кодекс! Раньше! А сейчас нет! Ты сел бы в тюрьму, как за убийство! И наплевать, что на тебя в этот момент пистолет был наставлен!

— Ну это уж как суд… — вздохнув, заметил следователь. — Самооборона могла быть. Случай неординарный. Но, в общем, ты прав. Убийство есть убийство. Илья Борисович, а где та вещица, из-за которой сыр-бор?

Илья расстегнул барсетку и положил на стол винчестер. Следователь придвинул его к себе. Потом посмотрел на Никиту.

— Так, значит, вы признаете, что убили гражданку Янович?

— Докажите, — Никита уже пришел в себя. — Сгоряча сказал. Нервы подвели. Отказываюсь от своего признания.