Наталья Андреева - Островитяне

На втором курсе института Вера вдруг выскочила замуж. За однокурсника. Пришла как-то домой и положила на стол приглашение.

— Что это? — с опаской спросила мама.

— Приглашение в салон для новобрачных. Там можно купить дефицитные продукты и вещи. Может, вам надо?

— Вера… Я что-то не поняла. Ты достала приглашение, чтобы мы с отцом могли купить дефицитные продукты?

— Нет. Я замуж выхожу. Через два месяца свадьба. Там дата указана.

Бедной маме стало плохо. Достав из серванта пузырек с валокордином и капая в рюмочку остро пахнущее лекарство, она спросила зловещим шепотом:

— Ты что, беременна?

— Нет. Я просто выхожу замуж. Что тут такого?

— О Боже! — Мама выпила валокордин и с облегчением вздохнула: — Значит, ты не беременна. Но зачем же тогда замуж? Тебе только девятнадцать лет! Ты студентка! А… он?

— Тоже. Однокурсник, — кратко ответила Вера.

— На что же вы будете жить?

— Это наше дело.

— У него родители богатые? Есть машина, квартира?

— Нет. Он иногородний. Живет в общежитии.

— О Боже! — И мама вновь потянулась к пузырьку с лекарством. — Ты сумасшедшая! Может быть, ты захочешь, чтобы мы его к себе прописали?!

— Я на этом не настаиваю.

— Еще бы ты настаивала! Отец! Иди скорее сюда! Отец!

Через два месяца Вера собрала свои вещи и переехала в общежитие. Подруга, председатель студенческого совета, выбила им с мужем девятиметровую комнату. Одна огромная кухня на весь этаж, удобства в конце коридора, после собственной ванной комнаты — душевые кабинки, разделенные хлипкими перегородками. Сумасшедшей ее назвала не только мама, но Вера лишь плечами пожала. Что тут такого? Ну, уехала в общежитие, и уехала. Она сама выбрала мужа, ей и расхлебывать. Потом Вера никогда не жаловалась. Жаловаться надо, когда другие за тебя что-то решили. Жаловаться и обвинять их в недальновидности. Сама решаешь, следовательно, и ошибки твои. И только тебе их исправлять.

Ее муж был отличным парнем. Веселый, добрый, симпатичный. Слишком уж веселый. Без меры добрый. И чересчур симпатичный. Женщины на него заглядывались, приятели пользовались его добротой, забывая возвращать долги, преподаватели считали безалаберным из-за улыбки, неизменно блуждающей на лице, и занижали оценки. А Вера… Вера просто его любила. Потом ей казалось, что за пять лет она налюбилась всласть, на всю оставшуюся жизнь. И нахлебалась тоже. На всю оставшуюся.

Его недостатки одновременно были его же достоинствами. Взять, к примеру, доброту. Дверь их девятиметровой комнаты была открыта для всех круглые сутки. Если у кого-то заканчивался сахар или заварка, а на дворе была глубокая ночь, постучаться в нее было в порядке вещей. Когда муж получал посылку из дома, ее содержимое исчезало в момент, несмотря на слезы и упреки Веры. Ведь у нее не было ничего, кроме стипендии! Брать деньги у родителей Вере не позволяла гордость, а он…

Он всегда умел их добыть. Деньги. Это тоже числилось в списке его достоинств. Но, боже ты мой! Как лихо он умел их спускать! Деньги! С неизменной улыбкой на лице! Вера приходила в бешенство, когда принесенные мужем пять коробок шоколадных конфет разлетались в один день по рукам случайно заглянувших к ним в комнату женщин.

— Восьмое марта на носу, малыш! — говорил ее благоверный со сладкой, как розданные конфеты, улыбкой. И целовал ее в нос.

— А я? — со слезами спрашивала она. — А мне?

— Будут еще, — беспечно отвечал муж. — Достанем.

Вера могла простить ему все, все его недостатки, — они же достоинства. Кроме одного. Он слишком нравился женщинам. Вера никак не могла понять, почему он на ней женился.

— Почему?

— Ты самостоятельная, малыш! С тобой не пропадешь!

Оказывается, он боялся пропасть! Влипнуть в историю и оказаться всеми брошенным! Как она рассталась с материнской грудью без сожаления, так он нуждался в том, чтобы ежедневно на ней плакаться. И выбрал почему-то ее грудь, Верину! Он привык рассчитывать на свою жену. Да, она накрывала на стол по первому его требованию, изловчившись из банальных бульонных кубиков варить вкуснейшие супы. Чтобы его многочисленные приятели были довольны. Научилась терпеть его отсутствие вечерами и даже по ночам, когда муж зарабатывал деньги игрой в преферанс. Его беспечная улыбка, так же как и смазливое лицо, вводили в заблуждение не только преподавателей, но и игроков за карточным столом. На самом деле он был умнейшим человеком, обладал великолепной памятью и железной логикой. И еще ему чертовски везло.