— Дуся! — Дере вскочил. — Какой же ты наивный человек! Думаешь, они будут тебе благодарны? Руки будут целовать? Да ты их сюда только пусти! Потом не выгонишь! Как ты не понимаешь? Нельзя кидать подачки! Нельзя!
Он забегал по комнате.
— Люди так устроены. Кинешь им кость — не будут работать, будут ждать. Служить. Пока есть надежда. Не дождутся — обидятся. Потом возненавидят. Ты наживешь себе злейших врагов!
— Дере! Скажи лучше — тебе денег жалко!
— Я не себя спасаю! Не деньги! Тебя! Как ты не понимаешь?!
Он остановился напротив нее.
— Я хочу помочь людям, — твердо сказала Маргарита. — Это мое условие.
— Ну хорошо. В конце концов, это моя работа. Ты влезаешь в дерьмо — я его отскребаю. Чтобы от тебя, дорогая, не пахло. Дере плохой. Мерзавец! Хорошо. Пусть будет по-твоему. Мне за ними съездить?
— Можно послать Давида.
— Вот чтобы здесь духу его не было! Завтра же!
— Раскомандовался!
— Зачем он тебе? Он — не Сеси. Давид втроем жить не будет. И в Европу с нами не поедет.
— Я знаю, — тихо сказала она.
— Так что: прощайся.
— Когда мы едем?
— Ну, раз ты поставила условие… Как только я обеспечу доставку семейства Симоновых, буду хлопотать и о нашем отъезде. Я думаю, через месяц.
— Месяц! Так быстро!
— Можешь делать вид, что тебе по-прежнему угрожает опасность. И держать при себе Давида. Но! — Он поднял вверх указательный палец. — На расстоянии.
— Нет. Завтра же мы поговорим. Но не сегодня. Сегодня я устала.
— Мы все устали, — вздохнул Альберт Валерианович.
Потом подошел, встал рядом с ней у окна. Прислонился спиной к подоконнику, она оперлась о его плечо. Обнялись.
— Ну, мир? — тихо спросил Дере и поцеловал ее в висок.
— Да. Видимо, это моя судьба.
— Да, Дуся. Работать надо. Потрясения последних трех месяцев дорого нам стоили. У тебя появилась седина.
— Да и ты тоже… не мальчик.
— Я разберу диван. И принесу постельное белье. Надо выспаться.
— Да. Ты прав. Алик, ты как всегда прав…
Объясниться с Давидом было проще. Как тогда, когда она сказала, что Дере переселяется в ее спальню.
— Давид, мы с Альбертом Валериановичем уезжаем в Европу. Надолго.
— Ах, в Европу…
— Мне предложили работу. Выгодный контракт.
— Ну что ж… Значит, с завтрашнего дня я могу не выходить на работу? Окончательный счет вам пришлет агентство. Я сейчас уеду.
Он развернулся и пошел в сад.
— Давид! — окликнула она.
— Да, Маргарита Ивановна? — Он нехотя обернулся.
— И ты мне ничего не скажешь?
— Что тут сказать? Альберт Валерианович так вас любит. Уж вы мне поверьте. А что касается его проступка…
— Мы с этим разобрались, — торопливо сказала она. — О Сеси. Моя просьба в силе. Но ты можешь отказаться…
— Нет уж. Раз пообещал. И… Кто-то должен ему объяснить.
— Не преувеличивай. У нас с тобой ничего не было.
— Не было. Можно я пойду, Маргарита Ивановна? Раз я вам больше не нужен?
— Да. Иди.
Давид уходил в сад. Она почувствовала, что за спиной стоит Дере, и, не оборачиваясь, сказала:
— Сейчас он уедет. Ты доволен?
— А знаешь, Дуся, мне его жаль.
— Что? — Она резко обернулась. — Что касается твоей жалости, она ему уж точно не нужна. Не ты его победил. Запомни. Это он уступил. Пропусти меня.
Дере посторонился. Она прошла в холл, оттуда в мастерскую. Ее руки опять были теплыми.
Прошло больше месяца. Они уезжали. Дере суетился, по третьему разу проверял, все ли документы на месте, все ли чемоданы собраны. Бегал по дому, кому-то звонил, отдавал распоряжения. И словно бы не замечал в доме посторонних. Молодой женщины с годовалым ребенком на руках и Сеси, который и сам старался быть незаметным. Он осунулся, подурнел, глаза потемнели. Словом, вид у Сеси был жалкий. Маргарита тоже по третьему разу ему объясняла:
— Сережа, запомни. Стасик в интернате, деньги за обследование и лечение я внесла. Год ни о чем не беспокойся. Насчет твоего племянника тоже договорилась. Ира будет жить здесь, я дала ей телефон и деньги. В клинику ее и ребенка будет возить такси — договор об аренде подписан на год. Если понадобятся еще деньги, я вышлю. Что касается тебя… — Она замялась.
— Сам виноват. — Сеси криво улыбнулся. — Так мне и надо!
— Ну, перестань. — Она ласково потрепала его по щеке. — Ведешь себя как ребенок. Ты мужчина, глава семьи. Ты тоже можешь жить здесь. Если… -Она опять запнулась. И торопливо договорила: — Если что, обращайся к Давиду. Он за тобой присмотрит. Он обещал.
— Я же не ребенок. Сама сказала.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу