Наталья Андреева - Выдержка

В этот момент к твоему отцу приехал важный гость, и Эвелина сказала, что должна ненадолго меня оставить. Черт меня дернул подойти к окну! Они расположились на лужайке перед домом. Я пригляделся и обомлел: в гости к Петровскому пожаловал Сидор Михайлович! Директор комбината. Один, без второй половины. Вернулась Эвелина, сказала:

— У мужа деловая встреча. Я в делах Андрея не участвую.

— Что за дела? — вскользь поинтересовался я.

— Компания мужа строит новый микрорайон рядом с комбинатом, а директор отрезает его от коммуникаций. Вот уже полгода не могут договориться, — с досадой сказала она. — Ну да ладно. Давай о нас. Чего ты хочешь?

Я уже ничего не хотел. С меня было достаточно. Я видел все: дом, участок, прислугу… Надо признаться, твой отчим сделал ее счастливой, чего я не смог бы никогда. Я замялся. Потом извинился. Начал оправдываться. Сам, мол, не знаю, зачем приехал?

— Павел, ты все такой же, — сказала твоя мать. — Ленька пошел в тебя. Тоже не знает, чего хочет. Сколько я с ним горя хлебнула!

— Почему у тебя нет других детей?

— Я не хотела. Да и врачи не рекомендовали. Роды были тяжелые, делали кесарево. Меня сразу предупредили, что второй такой операции я могу и не выдержать. Муж любит меня безумно, вот он и настоял, чтобы… В общем, у меня один сын.

— У нас, — мягко поправил я.

— Хорошо. У нас. Я рада и не рада, что так случилось. Что вы встретились. И ты теперь все знаешь. С одной стороны, мне все время хотелось сказать Лене правду, а с другой… К чему? Что это изменит?

— Да, менять ничего не надо.

— Хорошо, что ты это понимаешь.

Разговор становился все глубже и мягче. Мы начали друг друга узнавать. Я сказал, что часто езжу на ту улицу, где она жила в общежитии. Что последнее время езжу туда с тобой. И добавил:

— Должно быть, это предчувствие. Мне не много осталось, вот я и…

— Перестань, — отмахнулась она. — Ну какие твои годы? — Пригляделась и тихо спросила:— Паша, ты что, пьешь?

Я опустил глаза и честно сказал:

— Да. Но вот уже три месяца… Я тебе клянусь!

А потом… Потом нас прервали. Ей позвонили. Видимо, важный звонок, потому что она извинилась и ушла. Не знаю, сколько прошло времени, на часы я не смотрел. Эвелины не было долго, и черт меня дернул спуститься вниз! Машинально я повесил на шею фотоаппарат. Профессиональная привычка. Без него я и в магазин за хлебом не выхожу, как срослись.

Они сидели у бассейна, твой отец и директор комбината. Я подошел достаточно близко и, чтобы меня не заметили, спрятался за кустами. Слышно мне было хорошо. Они уже выпили водки и теперь закусывали шашлыками. Разговор шел на повышенных тонах. Я понял, что директор комбината вымогает взятку. Причем огромную. Твой отчим не собирался платить и сказал, что уже заложил собственную котельную. Сидите, мол, на своих коммуникациях, как собака на сене, а мой микрорайон будет полностью автономен.

— Тогда зачем ты подослал ко мне сынка? — услышал я.

В общем, твой визит на комбинат Сидор Михайлович истолковал по-своему. И вот тут это и случилось. Они выпили еще и, что называется, перешли на личности, ведь договориться им так и не удалось.

— Ты — импотент! Без виагры ничего не можешь! — кричал твой отчим.

— Зато я вырастил своих детей. А ты — чужого. Спрашивается, кто из нас импотент?

— Откуда знаешь? — захрипел Петровский.

Оказывается, мир тесен. Мы даже не можем предположить насколько! Помнишь холеную блондинку? Лелю, кажется? Любовницу директора комбината? Так вот, она родилась в тот же день, что и ты, в том же роддоме. Ваши матери лежали в одной палате. И Эвелина проговорилась: ребенок, мол, не от мужа. Та сказала как-то дочери, дочь, услышав фамилию Петровских («А не те ли это Петровские?…») — любовнику. Эвелина, к несчастью, имя редкое.

То ли выпили они много, то ли директор задел за живое, но слово за слово, твой отчим рассвирепел, схватил шампур и с размаху воткнул его в глаз Сидора Михайловича. А я в это время щелкнул затвором фотоаппарата. Спроси меня, зачем я это сделал, я тебе не отвечу. Скорее всего, машинально. Твой отчим обернулся и увидел меня. В это же время меня увидела и твоя мать, которая, не найдя гостя наверху, отправилась на поиски. Эвелина вскрикнула, а я кинулся бежать. Она махнула рукой:

— Паша, сюда!

— Кто это?! — заорал Петровский. — Откуда?!!

В общем, благодаря ей, мне удалось скрыться. Я кинулся к лесу. В это время Петровский опомнился. Прибежали секьюрити, засуетились. Я же улепетывал, как заяц, прижимая к себе фотоаппарат. Трещали кусты, я несся, не разбирая дороги, пока не вышел на шоссе. Я уже знал, что меня найдут. От трупа он каким-нибудь образом избавится. Прислуга будет молчать. Да и не видел никто, как все случилось. Только мы с Эвелиной. Денег у Петровского достаточно, всех подмажет. А меня они найдут даже из-под земли.