Лев Кожевников - Смерть прокурора

Алексей заполнил протокол осмотра и дал подписать понятым. Затем подошел к Глухову.

-- Здравствуйте, Иван Андреевич.

Тот слегка повернулся и кивнул, молча. Но, похоже, узнал.

-- За сержанта я должен принести вам извинения...

-- Давайте так,-- перебил Глухов.-- Никто никому ничего не должен. И без подходов. Вы спрашиваете, я отвечаю. Все.

-- А как же адвокат? -- Алексея улыбнулся.

-- Какой адвокат?

-- Сержант сказал, что без адвоката вы разговаривать отказываетесь.

-- Шутит казарма. Знает, что мы не в Европе.

-- Тогда начнем. Но лучше в машине, там удобнее.

В машине Алексей достал из папки бланк протокола, заполнил анкетную часть и предупредил об ответственности за дачу ложных показаний.

-- Иван Андреевич, первый вопрос по существу дела. Почему вы не обратились в милицию, а решили скрыть преступление?

-- Чье преступление? Мое?

-- Ну, зачем же так сразу?

-- Хорошо, давай не сразу. Я, дорогой прокурор, свидетелем убийства не был. Как я мог что-то скрыть?

-- По-вашему,это не убийство?

-- Все повреждения на голове носят посмертный характер. Я на трупы нагляделся, десятерым гаврикам достанет.-- Глухов небрежно кивнул в сторону оперативников.-- Голову отрезали у трупа. Но я при этом, уверяю вас, не присутствовал. Не говоря уже об убийстве.

Он говорил резко, насмешливо и смотрел прямо в глаза. Алексей понял, что разговор предстоит длинный и, возможно, безрезультатный.

-- Мне, Иван Андреевич, почвму-то казалось, мы с вами в этом деле союзники.

-- Хреновые из вас союзнички,-- отрезал Глухов.

-- Это почему?

-- Потому что вы видите во мне преступника. Сержант требует показать, где я закопал туловище. Вы пугаете меня ответственностью за дачу ложных показаний. Обвиняете в том, будто я скрыл факт убийства. С союзниками, дорогой прокурор, так не поступают.

-- Полно ребячиться, Иван Андреевич, за сержанта я перед вами извинился. Об ответственности за дачу ложных показаний мы обязаны предупредить свидетеля, прежде чем допросить. Такая форма, и вы это знаете. Что касается вашей находки, то вы обязаны были об этом заявить. Вы же скрыли, а теперь становитесь в позу. Зачем?

-- Хотите, скажу, какой следующий вопрос вертится у вас на языке? Вот-вот сорвется. Даже удивительно, что вы до сих пор его не задали. Ну, так как?

-- Я слушаю.

-- Вам, уважаемый прокурор, не терпится выяснить, откуда у меня взялись такие деньги. Аж целый миллион! А может, два? Это при моей-то должностенке, да еще в системе образования. Так?.. Наверняка, тут дело не чисто, думаете вы. И нельзя ли этот миллион, а может два, обратить в доход государства. Преступник думает так же. Он желает слупить с меня миллион. Правда, в свою пользу. И тоже пугает. Но в отличие от вас поступает честнее, не хитрит и не набивается в союзники. Он так и говорит: я собираясь тебя ограбить.

Алексей рассмеялся.

-- Ваш ответ, Иван Андреевич, я знаю заранее. Миллиона у вас нет, так?

-- Вот именно. И никогда не было.

-- Дело в том,-- продолжал Алексей,-- что на данном историческом отрезке заработать миллион честным путем невозможно. Нет законодательной базы. Любой миллион, тем более два, оказавшись в частных руках, имеют криминальное происхождение. Спекуляция, бандитизм, наркотики, махинации с валютой и тому подобное. Вы меня понимаете. Стало быть, честный человек с миллионом в кармане -- абсолютным нонсенс. Поэтому на честный ответ с вашей стороны я и не рассчитывал. Особенно в том случае, если бы миллион у вас, действительно, имелся. А то, что вы скажете, и что в конечном счете сказали, я знал без вас.

Некоторое время оба молчали. Было ясно, что черта под дискуссией подведена. Наконец, Глухов сказал:

-- Ладно, прокурор. Хватит воду в ступе толочь. Спрашивай, что надо. И разбегаемся.

-- Вопрос тот же самый. Почему вы не обратились к нам сразу?

-- Вначале не придал значения, да и сейчас... Хотя далеко зашел гад.

-- До этого случая вам угрожали?

-- Обещал пришить всех троих. В случае неуплаты. Или в случае, если надумаю обратиться в милицию.

-- Вас это остановило?

-- Я же сказал: не придавал значения.

-- Преступник сообщался с вами письменно? Или по телефону?

-- Две записки. Вторая там, в пакете. Он ее к голове на гвоздь приколотил.

Алексей выглянул из машины:

-- Вадим Абрамович! Записку нашли?

Через минуту подошел Дьяконов. На руках у него были надеты резиновые перчатки. Подал следователю перемазанную, в подозрительных пятнах четвертушку бумаги. Пояснил.

-- В пакете валялась, на дне.