Александр Духнов - Картонная пуля

Я чувствовал себя превосходно. Нигде ничего не болело. И совесть не болела, а также не наблюдалось ни следа страха. А вот еще говорят, что убийц в первое время тошнит от содеянного… Только одна неприятная неоформившаяся мысль мешала радоваться жизни. Я попытался заглянуть в глубину своего сознания и, не найдя ничего по-настоящему тревожащего, вновь успокоился.

Движок работал надежно, кузов поскрипывал, как обычно. Я ехал за Катей.

Отягощенные мелкими заботами, по улицам шли загорелые девушки, юноши, женщины и мужчины, старички и старушки. Жизнь всех пешеходов полна пошлости и скуки, но они этого не сознают. А те, кто случайно сознает, ничего не может поделать.

Я чуть не проехал на красный свет. А тут еще впереди метрах в ста от перекрестка милиция устроила засаду. Не хватало с полным кузовом денег и двумя пистолетами нарваться на разборки. Сзади коротко заверещало тормозами. Вот ведь что мучает — не внутри, а снаружи. Пыльный желтый «Хундай» давно маячит в зеркальце заднего обзора. Кому я нужен? Клепиковы удаляются в противоположном направлении… Отвалили на моих глазах. И еще я видел…

Ах ты, блин! Через окна кафе я видел корейца. И он не просто «голосовал» на дороге… Вот Клепиковы укладывают сумки в багажник, закрывают крышку, с разных сторон одновременно садятся в «Волгу»… А чуть впереди уже стоит «Хундай»… Клепиковы садятся, а из «Хундая» выходит кореец. И я его вижу, но только не прямым зрением, а периферическим, потому что главное внимание отнимают Клепиковы. «Волга» проезжает мимо, кореец поднимает руку, ловит частника и уезжает за… сумками.

Как ни крути, получается, что мафия, продавшая «Беретту», знает про ограбление. Выходит, отпустив мне оружие, они потом не спускали с меня глаз. Зачем? Предположили, что неизвестный покупатель затеял ограбление века? Нереально. А следить просто так — глупо. Правда, в последнее время я довольно часто болтал про ограбление. Не конкретное, а вообще… Особенно с Филимоновым. Но мало ли, кто о чем болтает. Мог Филимонов кому-то проговориться?..

«Хундай» шел сзади, как приклеенный, и не особенно скрывался. Может, водитель догадался, что его расшифровали? Я проехал по Гоголя, по Челюскинцев, у вокзала свернул на Ленина… К Кате, на улицу Революции, можно было проехать более коротким путем. Но, чтобы пораскинуть мозгами сопоставить факты и придумать новую картину мира, требовалось время.

Улица Революции — странный оазис тишины и покоя в центре города. Машины появляются редко, пешеходов мало. По утрам по улице спешат в фешенебельную десятую школу фешенебельные ученики в дорогих кроссовках и фирменных джинсах. Но теперь лето, каникулы… Жаркий полдень.

Я остановился у Катиного дома со стороны улицы. «Хвост» замер сзади метрах в тридцати. Стараясь, чтобы движения выглядели неторопливыми, я выбрался из машины и зашел за угол дома. Если люди из «Хундая» решат забрать деньги, им потребуется время, чтобы вскрыть замок. Там у меня не сейф, конечно, но все же пришлось в свое время принять меры предосторожности, я ж товары возил.

Скрывшись за углом, к изумлению отдыхавших на лавочке старушек я перешел на бег и вскоре оказался на той же улице, только уже в арьергарде событий. Из машины никто не выходил. Похоже, там один водитель. Силуэт просматривается через заднее стекло. Курит, стряхивая пепел на асфальт.

…Даже если в последний момент он и заметил мою крадущуюся фигуру в зеркале, все равно ничего не успел предпринять. Я приставил глушитель к кудрявой голове, и мужик превратился в статую с зажатой между пальцами сигаретой. Незнакомый тип лет двадцати пяти, цыганской наружности, уж не Милин ли сынок часом? В шортах и безрукавке. Главное, что незнакомый, а я уж приготовился бог знает кого встретить…

— Эта штука, — сообщил я, тыча глушителем под цыганское ухо с пустой дырочкой для серьги, — любит и умеет убивать. Ох, некрасиво получится — вся машина в мозгах. Усвоил? Если да, медленно кивни. Медленномедленно, чтобы я от неожиданности не вздрогнул.

Как в замедленной съемке, цыган изобразил понятливость.

— Скажешь правду, отпущу. Сколько человек в квартире у девушки?

— Наверное, двое, но точно не знаю.

Честно говоря, я всего лишь предположил, что в Катиной квартире может быть засада. И так уж ляпнул — на всякий случай, на пушку взял, а пушка сработала так, что я сам чуть не присел. Не умею вести допросов, тем более в походных условиях. Вопрос следовало сформулировать иначе. А теперь, как говорится, возможны варианты. И самый гнусный, если Катя — предательница. Двинулась по неверному пути Клепиковой и задумала облапошить несчастного пенсионера. А слежку приставила из страха, что я с деньгами улизну в свою Африку без нее. Мог я так поступить? Мог. И сейчас могу плюнуть на все сомнения и исчезнуть, раствориться в шуме морского прибоя и шелесте пальмовых листьев. Черта с два плюну. Влюбленные всегда карабкаются на скалу любви до конца, хоть и понимают, что падение с вершины может оказаться смертельным. По крайней мере будет больно. Не мог я ее бросить, не бросив еще один взгляд и до конца все не выяснив. Я снова спросил почти наугад: