Марина Серова - Как в индийском кино

– А здесь есть кто-нибудь из ваших постоянных клиентов, с кем можно было бы поговорить?

– Дима Захаров, у него агентство недвижимости через две двери от нас, – охотно сообщили мне девочки. – Он раньше ниже Франции с Италией не опускался, а теперь кризис, рынок жилья встал, вот он на Турцию и перешел. Шутит, что временно.

К счастью, Захаров, довольно молодой и, судя по отсутствию обручального кольца, холостой мужчина, оказался на месте и был явно разочарован тем, что я не собираюсь чего-нибудь купить, но помочь мне согласился.

– Скажите, Дмитрий, в вашей группе был мужчина по фамилии Никитин. Он ничем не привлек ваше внимание, как он себя вел, что говорил? – спросила я.

– А-а-а, такой длинноволосый, с бородкой? – уточнил он, и я кивнула. – Тот еще крендель оказался! – рассмеялся он.

– И чем же он так отличился? – насторожилась я.

– Да, понимаете, женщина там одна была, не скажу, чтобы красавица, но приятная, и не из бедных, если уж может позволить себе вывезти на отдых не только ребенка с няней, но и телохранителя. Вот я и подумал, а почему бы нет? Молоденькие соплюшки хотят на хвост упасть, на подарки с ресторанами и все прочее рассчитывают, а эта женщина самостоятельная, чего же не попробовать? Во время полета ни познакомиться, ни поговорить с ней не удалось – ребенок капризничал. А вот как приземлились… Нет, ну бывает же такое! – опять рассмеялся Захаров.

– Так что именно произошло? – от нетерпения я только что ногами не перебирала, как застоявшаяся лошадь.

– Короче, вышли мы к автобусу, начали садиться, а они не торопятся, – рассказывал Захаров. – Все уже внутри, а они снаружи остались стоять, даже близко подходить не стали. И тут Никитин этот спокойно так говорит: «Вы езжайте! Мы в отель попозже приедем!» И, как их ни уговаривали, так ведь и остались!

– Кто остался? – уточнила я.

– Никитин и женщина, та, что с ребенком, няней и охранником, – ответил он.

– И приехали? – спросила я, хотя уже была уверена, что нет.

– Нет! – подтвердил мои мысли Захаров. – Я их из окна специально на мобильник сфоткал, а потом из любопытства даже в конец автобуса прошел, чтобы посмотреть, чем дело кончится.

– И чем кончилось? – без всякого энтузиазма поинтересовалась я.

– Так мужик к ним какой-то подошел, поговорил, и они с ним снова в аэропорт ушли. И в Тарасов они не вернулись. По крайней мере, с нами, – закончил он.

У меня на языке вертелись слова, которые ни в одном словаре не найти, и все они были в мой собственный адрес, но с этим можно было подождать, и я попросила:

– А вы мне этот снимок не покажете?

– Да бога ради! – пожал плечами Захаров.

Ну что ж, это были они – я же видела их фотографии и сразу узнала, только вот Вадим был еще в образе Никитина.

– Перекиньте его на мой сотовый, – попросила я.

– Зачем? – удивился он.

Как свидетельство моей глупости, могла бы ответить я, но не стала.

– А тоже из любопытства, – мрачно объяснила я.

– Пожалуйста! – пожал плечами он.

Вернувшись домой, я более внимательно посмотрела на снимок и подумала: «Птица вылетела из золотой клетки и увела за собой всех, кто был ей дорог».

Теперь, попивая кофе, я могла, не торопясь, проанализировать всю эту историю. Итак, Вадима в Тарасове, понимай в России, держала мать. Врачам он платил, не скупясь, но природу не обманешь. Вот они-то, видимо, и сказали Смирнову, сколько его матери осталось, как ни грубо это прозвучит, так что примерное время побега можно было рассчитать. Далее. В больнице Смирнов встретил Надю и полюбил ее, а, может, сначала пригласил ухаживать за матерью и уже потом полюбил, это несущественно. Но с Тумановой он, как порядочный человек, расстался. Надя забеременела, и тогда он отправил ее со своей матерью в частную больницу на полгода, где Надя и родила, а сам он за это время купил им новую квартиру подальше от старой. И не только потому, что она на первом этаже находилась, но и для того, чтобы лишних свидетелей отсечь – мало кто согласится в такую даль да еще с пересадками добираться, чему я сама стала свидетельницей, то есть своими ушами от Анны Ильиничны слышала. Поскольку он постоянно жил под колпаком и к тому же официально был женат, своего родного ребенка он никому ни показать, ни признать не мог, и поэтому несчастный малыш жил у Аглаи, которая для этого и ушла от Валентины Дмитриевны, изобразив обиду, а на самом деле все было спланировано. Потому-то Аглая и на похороны Валентины Дмитриевны не пришла, что ребенка не с кем было оставить. А Надя постоянно ездила к ней. Черт! Сколько же они пережили! Это же надо – родная мать с собственным ребенком должна украдкой встречаться! Как же она любила Вадима, если пошла на это. Правда, охранник в доме на набережной говорил, что к Валентине Дмитриевне приходили подруги с внуками, а я знаю только Анну Ильиничну, значит, второй вполне могла быть Аглая. Правильно, она же частенько на целый день уходила и к тому же без коляски. Путь неблизкий, но… Так потому-то Трифонов и уволился, чтобы ей помогать, возить и все такое прочее, а вовсе не по состоянию здоровья или из обиды. Тем более что, по словам того же охранника, Валентину Дмитриевну навещал какой-то седой мужик, понимай Трифонов, ведь если бы это был Николай Николаевич, то охранник сказал бы, что мужик хромал. Все правильно, Аглая садилась в его машину и с комфортом ехала, чтобы показать Валентине Дмитриевне ее внука, родного, любимого, долгожданного, да еще и названного в честь ее мужа! Бедная женщина хоть умерла счастливой!