Анна и Сергей Литвиновы - Небесный остров

– Савельев, ты дурак. Кто он тебе?

– Друг.

– Ну и езжай к своему другу. Сам. Машину могу выделить.

– Я тебе уже говорил: не проедешь туда на машине!

– Ну до Приморска езжай. А я туда ребятам позвоню. Квадроцикл тебе найдут.

– Когда?!

– Завтра утром – вообще без вопросов.

– А мне нужно сейчас. Понимаешь – немедленно!

– А ты понимаешь, что час работы вертолета стоит сорок две тысячи?..

– Хорошо, я оплачу.

– Из чего ты оплатишь? Из своей зарплаты ментовской?!

– Ты что, не понимаешь? Человека ночью или убьют, или он сам кони двинет?

– Да ладно. Журналисты – они живучие.

В университете они проходили экзистенциализм, Камю, Сартра. Когда на пороге смерти перед тобою вся жизнь пролетает. И правда ведь: яркие картинки поплыли последовательно. Вот он, еще мальчик, с мамой на море. Мама гонит его в волну, а маленький Дима застрял на мелководье, вцепился в надувной круг… А потом уже студенческий лагерь, и он сам уговаривает в пятибалльный шторм купаться девчонку – свою тогдашнюю мимолетную любовь.

Сейчас рядом тоже море. И тоже женщина. Надька. Уютная, любимая, добрая. И бестолковая. Начала в кои-то веки собственную игру – и тут же ее проиграла.

А голоса мужские все ближе.

Люди вооружены. Отчетливо слышно: вот передернули затвор. Прозвучала команда:

– Разойтись! Стрелять без предупреждения!

Яркий свет фонарей пробивается сквозь кусты.

А почему вдруг ему рокот вертолета померещился?.. Романтик потому что. Много американских фильмов с обязательным хеппи-эндом за свою жизнь посмотрел. Когда герои в абсолютно отчаянном положении – к ним обязательно приходят на помощь.

Но то сказки.

А он умирает – по-настоящему.

Выстрелы, крики, вспышка яркого света – почему-то с неба.

Он с усилием вскинул голову. Действительно, предсмертный бред. Вертушка – «Ми» восьмой, знакомый по армии – зависла метрах в двадцати над землей. Тросы. По ним скользят темные мужские фигуры. Звучит усиленная мегафоном команда:

– Бросай оружие!

Выстрелы. Крики. Почему-то вдруг рядом знакомое, очень знакомое лицо. Майор Савельев. Точно глюк.

А дальше все. Чернота. Провал.

Звонок от майора Савельева поступил в 19.58 и подтвердил уже имевшуюся версию: товар идет именно из Приморска. А производят его в месте совершенно неожиданном – на территории научного института.

Четыре часа ушло на согласования, вызов личного состава, разработку плана и дорогу.

В Институт моря наркополицейские прибыли в полночь.

Охрана, дежурившая у корпуса, попыталась оказать сопротивление, однако после нескольких предупредительных выстрелов сочла за благо сдаться.

В лабораторном помещении, на которое указал москвич Савельев, произвели обыск, и версия полностью подтвердилась. Характер оборудования, а также большое количество ангидрида уксусной кислоты и других прекурсоров для производства наркотиков не оставляли сомнений в том, какого рода опыты здесь проводили. Также было изъято семь килограммов героина и девятнадцать – опия-сырца.

Эдуарда Смолянинова – майор Савельев утверждал, что руководит лабораторией именно он, – на месте не оказалось. Не нашли его ни по месту прописки, ни в местах вероятного появления, после чего объявили в розыск.

Однако через два дня труп молодого человека был найден в полосе отчуждения трассы Новороссийск – Сочи. Характер телесных повреждений свидетельствовал: Смолянинов стал жертвой разборок между мафиозными кланами.

Директор Института моря Вадим Андреевич Ларионов глубоко переживал случившееся. От занимаемой должности он был отстранен, в отношении него также возбудили уголовное дело по подозрению в пособничестве производству наркотиков. Однако до суда господин Ларионов не дожил – причиной смерти явился инфаркт.

Евгений Соловец, сотрудник газеты «Приморский вестник», числится без вести пропавшим. Однако оперативники не сомневаются: если и смогут найти, то лишь его труп.

Бриллианты чрезвычайно идут к загорелой коже. Впрочем, к бледному лицу тоже будет неплохо. И даже к морщинистому. Молодость они не вернут, но раз дама в драгоценностях, значит, уже не старуха.

Виолетта Ларионова бережно сняла с шеи ослепительно сверкающее ожерелье. Траур, чтоб его! Только втайне от всех можно брюликами любоваться. А на людях – покрывать голову кружевным черным платком, опускать глаза долу и напускать на себя скромный и скорбный вид. Спасибо хоть девятнадцатый век давно миновал – а то бы пришлось по правилам хорошего тона еще лет десять от мужиков шарахаться.