Агата Кристи - Десять новелл

Адмирал выкрикнул:

- Джордж? Не могу поверить!

Хью произнес недоверчиво:

- Вы полагаете, ревность могла перейти на меня?

- При определенных обстоятельствах - да, - сказал Пуаро.

Фребишер воскликнул:

- Ложь! Чудовищная ложь! Не верь ему, Чарльз.

Адмирал отпрянул от него, бормоча:

- Белена... Индия... Да, понимаю... И мы бы никогда не подозревали о яде, связывая все с наследственным безумием...

Эркюль Пуаро повысил голос:

- Наследственное безумие! Мы и впрямь имеем дело с сумасшедшим, сосредоточенным на мести, хитрым, как все сумасшедшие, годами скрывающим свое безумие.

Он быстро заходил вокруг Фребишера.

- Полковник, вы должны были знать или хотя бы подозревать, что Хью ваш сын. Почему вы никогда не говорили ему об этом?

Фребишер, сдерживая волнение, стал заикаться:

- Я н-не знал. Точнее, н-не был уверен. Видите ли, Каролина как-то пришла ко мне в большом волнении, чем-то напуганная. Она... Я... В общем, мы потеряли голову. После этого я сразу же уехал. Это было необходимо, мы оба знали, что не сможем вести двойную жизнь. Я, конечно, подозревал, но не был уверен. Каролина никогда даже не намекала на то, что Хью - мой сын. А потом, когда у Хью появились признаки безумия, мне окончательно стало ясно, что он из рода Чэндлеров.

- Но вы не заметили, что мальчик имеет привычку наклонять вперед голову и опускать брови - черта, унаследованная от вас! Зато Чарльз Чэндлер это заметил. Заметил много лет назад - и вырвал признание у жены. Я думаю, она боялась его. Очевидно, уже тогда у него появились признаки сумасшествия, что и привело ее к вам, которого она всегда любила. Чарльз Чэндлер решил отомстить. Его жена утонула. Они были в лодке одни, и один Бог знает, как это произошло. Потом он перенес ненависть на мальчика, который носил его имя, но не был его сыном. Ваши индийские истории навели его на мысль об отравлении беленой. Жажда крови овладела вовсе не Хью, а адмиралом Чэндлером. Это он перерезал овец на пустынном пастбище. - Пуаро перевел дыхание. - Знаете когда у меня впервые зародилось подозрение? Когда я узнал, что адмирал категорически отказывается показать сына врачу. Для Хью такой отказ был естествен. Но отец?! Ведь могло существовать лекарство, которое спасло бы сына, - да есть сотня причин, по которым он постарался бы узнать мнение врача, будь он заинтересован в благополучном исходе дела. Но врачу не позволили осмотреть Хью, так как опытный специалист сразу же понял бы, что молодой Чэндлер совершенно нормален.

Хью тихо произнес:

- Нормален... Значит, я вправду здоров?

Он шагнул к Диане. Фребишер низким голосом сказал:

- Ты вполне здоров. В нашем роду не было больных безумием.

- Хью... - Диана тоже шагнула навстречу любимому.

Адмирал Чэндлер поднял ружье, оставленное Хью.

- Все это чепуха? - небрежно объявил он. - Пойду развеюсь. Может быть, удастся подстрелить зайца...

Фребишер кинулся за ним, но рука Эркюля Пуаро удержала его.

- Вы сами говорили, что для мужчины это лучший выход...

Хью и Диана, не замечая никого, вышли из комнаты.

Двое мужчин, англичанин и бельгиец, смотрели вслед последнему из Чэндлеров пересекавшему парк по направлению к лесу.

Вскоре они услышали выстрел.

Агата Кристи. Медовый месяц Аликс Мартин

- До свидания, моя дорогая.

- До свидания, милый.

Опершись на низкую калитку, Аликс Мартин пристально глядела вслед мужу, уходившему в сторону деревни.

Вот он уже у поворота, мгновение - и он исчез из виду, а она все так же стояла и смотрела, машинальна оглаживая пушистые каштановые волосы. Глаза ее излучали задумчивую мечтательность.

Конечно, Аликс Мартин не была красавицей, да и назвать ее просто хорошенькой значило погрешить против истины. И все же, несмотря на возраст, ее лицо сияло такой радостью, таким счастьем, что вряд ли кто из прежних ее коллег признал бы в ней сухонькую, деловитую девушку, в меру способную, исполнительную, но без всякого полета воображения.

Школу она окончила с трудом, долгое время едва сводила концы с концами. До тридцати трех лет она работала стенографисткой - целых пятнадцать лет, да к тому же семь лет из этих пятнадцати на ее попечении была больная мать. Эта тяжелая школа жизни раньше времени сделала суровыми черты некогда мягкого девичьего лица.

Однажды, правда, у нее завязалось что-то вроде романа с Диком Уиндифордом, товарищем по работе. Женским чутьем она поняла, что нравится ему, но виду не подавала. Отношения их были чисто дружескими. Жалованье у Дика было маленькое, и он едва мог выделять из него небольшую сумму для обучения младшего брата. Разумеется, о женитьбе не могло быть и речи.