Агата Кристи - Роза и тис

- А ты заинтересовался! - заметила она. - Верно?

Я немного задумался.

- Это же первый раз! - воскликнула она. - Самый первый! С тех пор как мы сюда приехали, я впервые вижу, что ты проявляешь к чему-либо интерес.

- Вероятно, политика интересует меня больше, чем я предполагал.

- О нет! - заявила Тереза. - Это не политика. Тебя заинтересовал человек.

- Да, он, безусловно, личность яркая, - признал я. - Как жаль, что Гэбриэл так уродлив!

- Пожалуй, он уродлив, - задумчиво сказала Тереза, - но в то же время очень привлекателен. Не смотри на меня так удивленно. Он и в самом деле привлекателен. Это сказала бы тебе любая женщина.

- Ну и ну! Поразительно! Никогда бы не подумал; что подобный тип привлекает женщин!

- И ошибся бы, - заявила Тереза.

Глава 6

На следующий день к нам пришла Изабелла Чартерно с запиской для капитана Карслейка от леди Сент-Лу. Я был на садовой террасе, залитой солнцем. Выполнив поручение, Изабелла вернулась в сад и, пройдя вдоль террасы, села около меня на каменную резную скамью.

Будь это леди Трессилиан, я мог бы заподозрить в этом проявление жалости, словно к хромой собаке. Но Изабелла не выказывала никакого интереса к моему положению.

Вообще я не встречал человека, у которого интерес к окружающему отсутствовал бы в такой степени. Какое-то время Изабелла сидела, не проронив ни слова. Потом неожиданно сказала, что ей нравится солнце.

- Мне тоже, - отозвался я. - Однако вы не очень загорели.

- Я сильно не загораю.

Кожа Изабеллы в ярком солнечном свете была восхитительна и напоминала белизну цветка магнолии. Я невольно отметил гордую посадку головы девушки и понял, почему Гэбриэл назвал ее принцессой. Мысль о Гэбриэле заставила меня спросить:

- Вчера майор Гэбриэл обедал у вас, не правда ли?

- Да.

- Вы были на собрании, в Спортивном комплексе?

- Да.

- Почему-то я вас не видел, - Я сидела во втором ряду.

- Вам было интересно?

Изабелла задумалась, прежде чем ответить.

- Нет, - наконец сказала она.

- Зачем же вы туда ходили?

- Мы всегда так делаем.

- Вам нравится здесь жить? - полюбопытствовал я. - Вы счастливы?

- Да.

Мне неожиданно пришла в голову мысль, как редко мы получаем четкий односложный ответ на подобный вопрос. Большинство людей было бы многословно, и обычные ответы звучали бы приблизительно так: "Мне нравится быть у моря" или "Я люблю деревню", "Мне здесь нравится". А эта девушка ограничилась коротким "да", и прозвучало оно убедительно.

Изабелла перевела взгляд на замок и чуть заметно улыбнулась. Я вдруг понял, кого она мне напоминает - "дев Акрополя", пятый век до Рождества Христова! У Изабеллы была такая же, как у них, прелестная, неземная улыбка.

Значит, Изабелла Чартерно, живя в замке Сент-Лу с тремя старухами, вполне счастлива. Это спокойное уверенное счастье, владевшее девушкой, было почти осязаемо. Почему-то мне вдруг стало страшно за нее.

- Вы всегда были счастливы, Изабелла? - спросил я, хотя заранее знал, что она ответит. Еще до того как она, немного подумав, сказала: "Да".

- И в школе тоже?

- Да.

Я как-то не мог представить себе Изабеллу в школе.

Она была совершенно непохожа на обычную ученицу английских школ-интернатов, хотя, конечно, школьницы бывают разные.

Через террасу пробежала белка; села и замерла, уставившись на нас. Потом, заверещав, легко взбежала вверх по дереву.

Мне вдруг показалось, будто калейдоскоп вселенной качнулся, и в нем сложился совсем другой узор. Это был мир простых ощущений, где существование было всем, а мысль и раздумья - ничем. Здесь были утро и вечер, день и ночь, еда и питье, холод и жара, движение, цель - мир, в котором сознание еще не осознало себя. Мир белки; зеленой, тянущейся кверху травы; деревьев, которые живут, дышат. В этом мире у Изабеллы было свое место. Как ни странно, я, изуродованный, жалкий обломок, - я тоже мог бы найти в нем свое место.

Впервые после моего несчастья я перестал внутренне бунтовать... Горечь крушения надежд, болезненная стеснительность покинули меня. Я больше не был тем Хью Норрисом, выброшенным на обочину активной и осмысленной жизни. Новый Хью Норрис был калекой, который тем не менее во всей полноте чувствовал и солнечный свет, и живой, дышащий окружающий мир, и свое собственное ритмичное дыхание... Чувствовал, как этот день - один из дней вечности - завершая свой бег, клонится к вечеру, ко сну...

Ощущение продлилось недолго. Всего на одну-две минуты мне открылся мир, частью которого был и я. По-видимому, в этом мире Изабелла жила постоянно.