— Ну что ж, все мы — люди занятые, — оживленно продолжал мэр. — И все знаем, по какой причине здесь собрались. Мы здесь собрались сегодня для того, чтобы почтить великого полицейского, великого гражданина и великого американца. (Раздались аплодисменты. Крамнэгел нервно ткнул ножом в стол, чувствуя, что похвала, хотя, может, и заслуженная, все же несколько чрезмерна. Мэр покивал головой, потеребил свой серебряный, словно рыбья чешуя, галстук.) Мне нет нужды объяснять, о ком я говорю. (Смех в зале. Все взгляды устремились на Крамнэгела. Эди в экстазе запрыгала в кресле.) Это Бартрам Т. Крамнэгел. (Снова аплодисменты. Мэр заговорил отвратительно слащавым тоном, будто вдруг наступило рождество, и липкая лава любви к ближнему потекла в зал.) Мы с вами знакомы уже много лет, Барт… не стоит уточнять, сколько именно, а то мы оба лишимся работы. (Смех, переходящий в аплодисменты. Ничто не ценилось в этом кругу так, как умение человека весело взглянуть на себя со стороны. Крамнэгел кипел от ярости. Мэр был старше его на год и знал об этом. И не имел никакого права на грязные намеки. Но Крамнэгел выдавил из себя непринужденную улыбку, рука поднялась в приветственном жесте.) И все эти годы вы, конечно, трудились — может, лишь я знаю как, — чтобы сделать полицейское управление нашего Города лучшим во всем штате. (Жидкие аплодисменты, но, господи ты боже мой, что это еще за сомнительный комплимент?) Хотя я должен отметить, что при правлении моего предшественника — демократа Сеймура Фензи — уровень преступности был чуть-чуть ниже, чем сейчас. Впрочем, возможно, его правление отличалось такой серостью, что одна только боязнь скуки отпугивала организованную преступность подальше от нашего Города. (Смех среди гостей-демократов.) — Преступности было меньше, потому как населения в Городе было меньше, вот почему! — выкрикнул с места Крамнэгел. Губернатора передернуло. Неужели до этого тупицы совсем не доходит ирония?
— Причины мне хорошо известны, Барт, — громко выкрикнул мэр, улыбнувшись.
— Но вот вряд ли широко известно то, что Барт Крамнэгел явился на вербовочный пункт всего лишь через двадцать минут после того, как узнал о нападении на Пирл-Харбор… (Тьфу ты, опять он про это.)… пришел добровольцем, чтобы снова начать с самой нижней ступеньки ради служения родине. (Восторженное одобрение в зале. Но прежде чем мэр продолжил речь, раздался громкий голос некоего Реда Лейфсона, самочинного учредителя наблюдательного комитета в составе одного человека, ведущего несколько радио и телевизионных программ и колонку в газете; светясь улыбкой, он сидел в своем инвалидном кресле-каталке.) — Так что же случилось? Почему его не призвали? Мэр обменялся с Крамнэгелом почти неуловимым взглядом.
— Дело ведь не в этом, Ред, дело в самом поступке, а что вышло потом, вряд ли так уж важно, — твердо заявил мэр.
— Разве я не имею права знать? — спросил Ред, резко подчеркивая слово «я». Гад ползучий. Вернулся с войны без обеих ног, отчего впоследствии сложилось мнение, которое сам Ред не только не пытался рассеять, но, напротив, всячески поддерживал, будто он потерял их во время особо опасного и героического парашютного десанта при выполнении заведомо самоубийственного задания глубоко за линией фронта. Ред всегда тщательно избегал уточнения, с какой именно стороны линии фронта это происходило, что, пожалуй, было и к лучшему.
— Барта не пропустила призывная комиссия…
— По состоянию здоровья?
— Не только, — продолжал мэр. — Один из моих предшественников, мэр Касбэк… (Мэр, заметьте, выбрал одного из своих покойных предшественников)… так вот, Фил Касбэк рассказывал мне, что специально обращался с ходатайством к военным властям, чтобы Барта оставили на его посту, как человека, крайне необходимого стране во время войны.
— Но ведь он тогда еще не был начальником полиции.
— Нет, сэр, не был, но все понимали, что когда-нибудь станет им.
Ред добродушно улыбнулся. То, что он перебил мэра, не вызвало ни замечаний, ни какой-либо реакции вообще. Реда боялись в Городе. Он устанавливал свои собственные правила и, когда это его устраивало, придерживался их. Крамнэгел весь кипел. За каким чертом понадобилось этому треклятому мэру ворошить прошлое? Кому какое дело, что он хотел пойти добровольцем? Этак еще всплывет и то, что его не взяли из-за геморроя, — хорошенький будет материал для газет. И не опровергнешь — все ведь зафиксировано в хранящихся где-то документах. А, чтоб их…
Читать дальше