И Кубатько - Охота на флагманов

Боевой дух команд был высоким, и он ещё более возрос, когда утром на горизонте впереди конвоя показалась группа крейсеров адмирала Гамильтона, которая до этого шла за пределами видимости. Ранее Гамильтон направил капитану "Вичита" Хиллу поздравления по случаю дня Независимости Америки. Хилл ответил: "День независимости всегда сопровождается фейерверками. Надеюсь, что мы не разочаруем и на этот раз."

По мере того, как шло время, становилось понятно, что фейерверк не за горами. Начиная с 15. 00 радисты конвоя почти постоянно ловили сигналы подлодок и самолетов, которые следили за конвоем. В 16. 45 капитан Брум сигнализировал своему эскорту на скорости подойти к конвою, чтобы обеспечить поддержку в случае нападения с воздуха. Через несколько минут эскорт поднял флаг "Q" - внимание, воздушная атака.

Самолетами первой волны нападения были торпедоносцы "Хейнкели" Хе-115 немецкого берегового командования, но они не смогли начать атаку. В течение двух часов они кружились над конвоем, пытаясь прорваться сквозь завесу заградительного огня, но каждый раз ураганный огонь кораблей эскорта заставлял их вернуться назад. В конце концов многие из них просто сбросили торпеды за пределами эффективной досягаемости и улетели на базу.

Затем между 19 и 20 часами наступила пауза, когда команды смогли что-то поесть и выпить, а в 20. 15 появилась вторая волна атакующих. Она состояла из нескольких бомбардировщиков Ю-88, которых быстро отогнали точным зенитным огнем. Затем появились двадцать пять торпедоносцев "Хе-115", которые взлетели с аэродрома в Бардюфосс. Они разбились на две группы, одна зашла с правого фланга впереди конвоя, а другая с правой кормовой части.

Атака на головную часть была в основном отражена американским эсминцем "Уенрайт", который незадолго до того вышел из рядов сопровождения отряда Гамильтона, чтобы заправиться топливом от танкера конвоя. Он устремился на скорости в 32 узла к месту боевого построения "Хейнкелей" и встретил их в двух милях от конвоя плотным зенитным огнем. Один из самолетов был сбит, и ни одна из торпед не достигла цели.

Атака на замыкающую часть конвоя была более успешной. Несмотря на завесу огня, нескольким самолетам удалось выйти на атакующие позиции и сбросить по крайней мере двадцать торпед. Некоторых из них расстреляли огнем из стрелкового оружия ещё до подхода к цели, но три нанесли удары по советскому танкеру "Азербайджан" и торговым судам "Наварино" и "Уильям Купер". Один из "Хейнкелей" был сбит.

Пожар на танкере - смертельно опасен; экипаж оставил корабль, но вскоре огонь утих, не затронув танки горючего. Команда вернулась на борт и "Азербайджан" позже присоединился к конвою, и в конце концов достиг порта назначения; два других торпедированных корабля были потеряны.

Во время атак - и тем более во все время напряженных часов ожидания нападения, - боевой дух экипажей оставался удивительно высоким. Теперь, когда противника отбили, все почувствовали гордость и удовлетворение. Конвой и эскорт вместе смогли добиться чего-то существенного, и потом оставалось всего 800 миль до конца путешествия, а опасность дальнейших атак уменьшалась с каждым проходящим часом.

И затем как гром с ясного неба свалилась бомба, а точнее три бомбы из Адмиралтейства в Лондоне.

Первая датировалась временем в 21. 11. В ней говорилось следующее:

"Секретно.

Немедленно.

Крейсерам на скорости отходить на запад."

Во второй в 21. 23 сообщалось:

"Секретно.

Немедленно.

Ввиду угрозы со стороны надводных судов противника конвою рассредоточиться и следовать к русским портам."

И, наконец, третья в 21. 36.

"Секретно. Немедленно.

Конвою рассредоточиться."

На мостиках крейсеров Гамильтона и эскорта Брума люди смотрели друг на друга в смятении и негодовании. Этому сплоченному, дисциплинированному храброму конвою рассредоточиться? Почему? Единственной возможной причиной такого решения могло быть то, что Адмиралтейство знало что-то такое, что не было известно им, может быть Тирпиц был уже где-то рядом, чтобы напасть на них, может в этот момент он уже прямо за южным горизонтом. Офицеры впились в бинокли и уставились в сторону Норвегии. Но горизонт был чист.

Вспоминает капитан Брум:

"И тогда как гром с ясного неба пришел этот приказ рассредоточиться, который потряс нас до глубины души. У нас не было оснований полагать, что существуют какие-то причины, чтобы рассредоточиваться. Это могло означать только одно - появился Тирпиц, что он на горизонте. Туда устремились все бинокли, и я помню. Как все ждали, что кто-то скажет, что вот он, вон орудийная вспышка или что-то в этом роде...