Евгения Михайлова - Последнее прости

Она открыла шкаф, стала быстро перебирать висящие там вещи, нервно вынимать платья, юбки, блузки, брюки. Кое-что прикладывала к себе, смотрела в зеркало и тут же с отвращением бросала на пол в общую кучу. Все нужно менять. Ирина небрежно, ногой, отшвырнула от зеркала лежащую на полу одежду и внимательно посмотрела на свое отражение. Сильное, тренированное тело зрелой женщины в обтягивающих джинсах и свитере. Коротко подстриженные седые волосы неожиданно стильно оттеняют лицо. Ирина никогда не красила волосы, хотя седеть они стали до тридцати лет. Генетическая предрасположенность, изнурительная привычка бороться со слишком сильными страстями, с жизнью, с людьми, с собой… За что? Ну, хотя бы за то, чтобы себя ценить и уважать. Она стала пристально рассматривать свое лицо. По всем канонам оно было некрасивым, для кого-то, может, просто отталкивающим. И при этом совершенно не похожим на обычные лица большинства людей. Ирина умела оценивать себя совершенно объективно. Она знала, что может затмить десяток смазливых моделей на какой-нибудь вечеринке. В ее лице с неженственными, резкими чертами, грубой кожей, мешками под глазами были ум и сила. И укрощенная страсть.

Только в минуты слабости она отдала бы половину будущих лет жизни за нежный и женственный облик банальной красотки. Конкретной красотки. С большими, грустными темно-серыми глазами, длинными ресницами, пухлым детским ртом, волнистыми русыми волосами… Ирина вспомнила, как та девушка провела тонкой рукой по плечу Олега, прощаясь, и ей захотелось разбить зеркало.

Минуту она стояла, крепко сжав зубы. Напряженные скулы, тяжелый, выдвинутый вперед подбородок, небольшие цепкие и несчастные глаза. Она смотрела себе в лицо, и ей хватило самоиронии подумать: «Это физиономия влюбленной женщины, не иначе. Жалко, он не видит. Кто может сравниться с Матильдой моей…»

В следующую минуту она порывисто схватила телефон и набрала номер.

– Олег, привет, – голос ее звучал спокойно, даже небрежно. – Слушай, я чего звоню. Отпустила сегодня всех пораньше. Приняли два хороших заказа. Все дела в норме. Чего сидеть? Согласен?

– Да, конечно, спасибо.

– Тебя не интересует, какие заказы?

– Ир, потом, ладно? Завтра с утра, на работе, а то…

– Ты занят?

– Ну, не то чтобы… Просто… Немного занят, да.

– Я понимаю. Столько дел сейчас. Понимаю. Тогда пока. Я как раз тоже хотела кое-чем заняться.

– Пока. Спасибо, что позвонила.

Врать он не умел. И не хотел. Таким голосом мог говорить не тот мужчина, который готовится жену хоронить, а тот, кто лежит в постели с женщиной. С любимой женщиной. С той самой. Ирина, совершенно опустошенная, села на диван, бессильно положила руки на колени. Что она могла поделать? Разбежаться и разбить себе голову о стену? Чтоб отравить ему эту, в общем, преступную в данных обстоятельствах страсть? Так не отравит же. Он и не заметит. Если голова ее останется наполовину цела, он придет и на голубом глазу компресс к ней приложит. Да, с ним это не метод. Она привела себя в чувства достаточно быстро. Собралась, встала, напряглась, как для прыжка. Кто-то может позволить себе расслабляться, а ей нужно работать. Деньги зарабатывать. Она с ее деловой хваткой и компетентностью сидит в замах у Олега по нынешним понятиям за гроши. Неплохая у него фирма – они строят хорошие коттеджи по индивидуальным проектам. Но… у них вся зарплата белая, налоги черные, доходы прозрачные. И дерут с них все, кому не лень: за аренду помещений, за стройматериалы, за всякие-разные согласования, утряски. Олег считает, что они сами должны всех чиновников накормить. Заказчики тут ни при чем. Заказчики от их цен обалдевают и начинают искать подвох. Когда не находят, наглеют. Хотят небо в алмазах за ту сумму, которую только Олег может считать оптимальной… Ирина поставила бы все так, что у них конкурентов бы просто не было. Оставила бы все, как есть, – лучше не бывает, – но выставила бы суммы, на которые вся эта разбогатевшая рвань полетела бы, как мухи на мед. Вот и весь секрет успеха. Но она работала у Олега не ради денег, а ради него самого.

Ирина не перешла бы на другую работу, даже если бы Олег вообще перестал ей платить. Работать где-то параллельно – невозможно, нет ни времени, ни желания. Она просто бомбила на своем джипе по вечерам и ночам. Все равно на месте не сидится, не спится, ни о чем хорошем не думается. А ездить она любила.

Стас приехал к Славе Земцову вечером, после работы. Накануне обдумывал варианты ответов на возможные вопросы, с отцом советовался. Сошлись на том, что говорить нужно коротко, ничего лишнего, главное, спокойно. На последнее отец особенно напирал. Проблема в том, что у Стаса все из головы вылетело, когда он в это здание вошел. Ни фига себе – отдел по расследованию убийств. И он, Стасик, то ли пострадавший, то ли свидетель, то ли вообще подозреваемый.