Наталья Андреева - Ничего личного

– Ничего. Спала, ничего не слышала.

– А удар? Иванов упал с балкона! А он весил никак не меньше девяноста килограммов! Такой грохот должен был ее разбудить, а она ничего не слышала! Значит, ничего не было! Никакого падения!

– Это еще ничего не доказывает. Ваша жена – это ваша жена. Вы можете на нее влиять.

– Послушайте… – вдруг сообразил Алексей. – А ведь получается, что вы меня уговариваете! Могли бы собрать свои бумажки и отбыть восвояси! Так нет же: дождались! И этот тон… Так со свидетелями не разговаривают. Кто вас надоумил?

– Ирина Сергеевна предупреждала…

– Ах, вот оно что! – рассмеялся Алексей. – Понятно теперь, откуда ветер дует!

– Я хотел по-хорошему, капитан. Но если вы не хотите… – и Семеркин привстал.

– Ладно, я вам найду еще свидетелей.

– Слушайте, вам не надоело? Ведь такое про этого Иванова рассказывают! Оставьте вы все, как есть!

– И много дел вы уже таким образом закрыли?

– Я, между прочим, при исполнении, – Семеркин наконец, встал, расправил плечи. – У меня взысканий в личном деле нет, одни благодарности.

– Не сомневаюсь. Ладно, свободен.

– У меня, между прочим, свое начальство есть.

– Да все у тебя между прочим. – Алексей вскочил и первым вышел в коридор.

Последовала немая сцена. К этому времени большинство из сотрудников фирмы уже вернулись в коттедж. Холл постепенно заполнялся людьми. Увидев Алексея, вышедшего из боковой комнаты, все замолчали.

– Что, довольны? – зло спросил он. – Поздравляю! Похоже, я здесь лишний. Счастливо оставаться!

И он побежал вниз по лестнице. Потом сообразил: и куда? Уехать? На чем? До ближайшей автобусной остановки километра три лесом. Машины у него нет. Это они, буржуи – сволочи, пешком не ходят. Да и куда ехать, на ночь глядя? Он не один. А как же Саша, Сережка? Алексей резко развернулся и побежал в свой номер.

– Эй, Леха! Леонидов! – дернулся, было, Барышев. Алексей захлопнул дверь перед самым его носом.

Саша пришивала пуговицу к Сережкиной рубашке. Она подняла на мужа печальные синие глаза.

– Что еще случилось?

– Нет, ты слышала? Все присутствующие вчера в холле, на ужине, заявили, что у них на виду Валерий Иванов сам спрыгнул с балкона!

– Ну и что? – Саша зубами откусила нитку, отложила в сторону рубашку.

– Как что? Но ведь это же неправда!

– А ты знаешь правду?

– Узнаю! – он упрямо мотнул головой.

– А кому кроме тебя эта правда нужна?

– Людям.

– Каким людям? – тихо спросила Саша. – Тем, которые его знали, не нужна. Ни его сотрудникам, ни жене, ни любовнице. А тем, которые не знали, тем более безразлично: как умер Иванов, отчего он умер? Так что успокойся.

– Но ведь управляющего убили! А кстати, ты же сказала Семеркину, что ничего не слышала! Во сколько ты ушла спать?

– Около двенадцати.

– Вот! Пока косметику смыла, пока волосы расчесала. А ничего не было слышно в коридоре. Ни-че-го! Тишина. Ты пойдешь сейчас к Семеркину и это подтвердишь. Пока он не уехал. Давай, поторопись.

– Нет, – тихо сказала Саша. – Я никуда не пойду.

– Не понял?

– Никуда я не пойду, – повторила она. – Можешь сейчас кричать, ругаться, даже матом, разводом угрожать. Я не собираюсь ездить к следователю и давать показания.

– Это еще почему? – растерялся Алексей.

– Потому что я через все это уже проходила. Или ты забыл?

– Саша, но это же другое! – отчаянно сказал он.

– Нет, милый, – покачала головой жена. – Это всегда одинаково. И всегда одинаково неприятно. Мне все равно, как умер Иванов. Этот человек был мне несимпатичен. Я не собираюсь из-за него вновь проходить через все круги ада. Отпрашиваться с работы, отводя глаза, показывать повестку. Словно я в чем-то виновата. Нервничать, сидеть в коридоре, потом в кабинете у следователя. Словно я опять в чем-то виновата. Если тебе не жалко мою нервную систему…

– А тебе мою?

– Тебе не приходилось через все это проходить. И не далее как в начале осени. Ты же всегда был по другую сторону баррикады. И, если честно, тебе тоже наплевать на то, как умер Иванов. В тебе говорит оскорбленное самолюбие.

– Это ложь! – закричал он.

– Это правда, милый, – мягко сказала Саша.

– Ты… ты дура!!!

– Ну, знаешь… – сказала Саша.

А Сережка заревел. Алексей спохватился и быстро-быстро заговорил:

– Извини, извини, извини… Я не хотел… Кто тебя попросил? Анька? Барышев?

– Никто. Я сама так решила.

– Ты врешь. Ты добрая, хорошая, честная. Я тебя полюбил за то, что ты была лучше, чем они все. Ты что, притворялась, что ли? Нарочно?