Ален Жермен - Дело Каллас

Позднее гримерша все подправит и доведет до совершенства – сейчас это уже не имеет значения. Теперь она может показаться публике и уже вжилась в образ, отраженный зеркалом. Неужто это она? Сама она не была в этом уверена.

А теперь можно вытаскивать на свет талисманы: маленькая иконка с изображением святого семейства, старая уродливая фарфоровая куколка, у которой один глаз больше другого, распятие из слоновой кости в футляре черного дерева с обивкой из фиолетового муара и портрет Марии Каллас в рамочке из массивного серебра. Черно-белая фотография с дарственной надписью: «Эрме в память нашей встречи в «Ла Скала». Эрма в то время была еще девочкой, статисткой в опере «Ифигения в Тавриде», поставленной Висконти. Именно ей доверили принести кинжал для сцены жертвоприношения. С тех пор она никогда больше не встречалась со знаменитой певицей. А впрочем, ей это было и не нужно; память у нее была отличная, все запечатлевалось в ней с точностью, неподвластной времени.

Примадонна тихо скончалась десять лет назад в своих апартаментах на авеню Жорж Мандель в Париже, в пятницу 16 сентября 1977 года, в 13 часов 30 минут. День, месяц, год и час глубоко въелись в память, словно татуировка в кожу.

Она поднесла к своим губам фото покойной и запечатлела на нем горячий поцелуй. Сходство Эрмы с Каллас поражало: годы неимоверных усилий принесли свои плоды. Знаменитость будто воплотилась в ней, Эрма была ее достойной наследницей. Речь шла не о вульгарном сценическом подражательстве: то было истинно божественное перевоплощение. А тело? При чем здесь тело? Оно лишь оболочка, заключающая в себе сразу двух женщин, превращая их в одну. Вместе они надушились; слившись, направились к роялю, величественно обосновавшемуся в одном из углов грим-уборной.

Пора разогревать голос.

Первый аккорд. Резонансы нашли на маскообразном лице свои точки, заставляющие вибрировать костяк плоти, высвобождая резонаторы.

Вдыхать, выдыхать.

Держать в напряжении воздушный столб.

Гласные, у-о-а-у-о-а-у.

Второй аккорд.

Еще на полтона выше! У-о-а-у.

И наконец, носовые французского языка, которые так трудно петь. Это – постоянная забота всех певиц.

Третий: визуализировать голосовые связки.

После четвертого аккорда они выталкивают звук. Тембр округляется, приобретает колорит. Упражнения начинают давать эффект. А теперь, не форсируя, можно перейти к вокализам. Они заставляют широко, будто в зевке, открывать рот, двигать челюстью вправо и влево, вверх и вниз. Уже какие-то другие, далекие голоса стали просачиваться сквозь стены. Это пришли остальные. Пале-Гарнье [1]погружался в будничную вечернюю какофонию премьеры. Одинаковым жестом все певицы раскрыли партитуры «Троянцев», оперы в пяти актах на слова и музыку Гектора Берлиоза по «Энеиде» Вергилия.

Сумерки за окном осветились огнями вывесок и рекламы, уличных фонарей и автомобильных фар. Солисты скоро будут не одни.

В дверь постучали.

– Это Агнесса, мадемуазель. Я принесла ваши костюмы.

Нехотя, дрожащей рукой, Эрма отодвигает задвижку.

– Ну и сволочи! Ну и накидали! Уму непостижимо! Ты только посмотри! Неряхи! Грязнули! Сволочи! Да здесь – чистить не перечистить! Никогда не видела такого бардака!

– Успокойся, Иветта. Ничего не поделаешь, это наша работа!

– Возможно, но это не причина, чтобы подсовывать нам такую грязную работенку! Ступай-ка за мешками для мусора. Найди черные. Двухсотлитровые.

Айша – хорошенькая двадцатилетняя магрибинка, [2]всегда готовая услужить и найти смешную сторону в любой неприятной ситуации, поставила свое ведро, положила рядом половую тряпку, щетку-метлу и убежала, оставив Иветту в одиночестве на художественно замусоренной реквизитом сцене. С чего начать? Следовало хорошенько это обмозговать, прежде чем приняться за работу.

Впрочем, работа мозгами тоже входила в обязанности Иветты. Начальство, оценив организаторские способности этой пятидесятилетней женщины, назначило ее шефом команды уборщиков. Такое повышение по службе давало Иветте право приказывать и, что немаловажно, говорить все, что думает, вслух и громко. Она скинула свои стоптанные башмаки. Болели распухшие ноги. Проклятый варикоз! Тяжеловато таскать восемьдесят килограммов при росте метр шестьдесят, даже героически стянув себя корсетом под рабочим лиловым халатом (стопроцентный нейлон).