Анна Данилова - Проклятие Клеопатры

Сил не было пошевелиться и начать как-то действовать. Его клонило в сон. Он уснул и видел во сне Зою. Она постоянно ускользала от него, куда-то убегала, и ее волосы, длинные, блестящие, подхваченные ветром, развевались за ее спиной…

Он так и не понял, что с ним произошло тогда, когда он увидел ее первый раз на репетиции в балетной школе, куда заглядывал к своему другу Пастухову. Привыкший получать все самое лучшее, он иногда обращался к нему с просьбой организовать встречу с той или иной девушкой. Редко когда отношения с девушками длились больше месяца. Но в тот раз, когда он увидел Зою, да к тому же еще и услышал мнение Пастухова о ней, что, мол, недотрога, девочка чистая и хорошая, ему захотелось другого. Он вдруг представил себе, что она, молодая и красивая, талантливая и чистая, принадлежит только ему. Фантазия его разыгралась, он увидел ее в своем воображении беременной, нежной и трогательной, носящей под сердцем его ребенка. И эта мысль, это желание настолько увлекли его, что он, отправляясь на свидание с ней, готов был пообещать все, что только она захочет, чтобы только она согласилась. Ребенок связал бы их, и никуда бы она от него не делась.

Он прекрасно осознавал, что видит в ней красивую вещь, которую хотелось приобрести в собственность. Да, это было цинично, грубо, но его действительно интересовала она исключительно как красивая девушка и уж точно не как мыслящее существо. Ему было абсолютно все равно, чем она живет, ее друзья и родные, ее планы, мысли и чувства. Он привык платить за удовольствие обладания, поэтому не видел ничего предосудительного в том, что собирается купить живую девушку. Он и раньше их покупал, развлекался с ними. И не всегда это были проститутки, в последнее время его знакомили с обыкновенными девушками, однако это все больше были балерины или артистки, гимнастки или певицы. Девушки красивые, стройные, с которыми приятно было иметь дело и не стыдно показывать их своим друзьям.

Прекрасно сложена, ангельское лицо с большими глазами и нежным пухлым ртом, густые волосы, чудесные беличьи зубки. Он мысленно наряжал ее в дорогие меха, украшал ее драгоценностями и понимал, что стоит ему появиться с ней где-нибудь в обществе, как все будут ему завидовать. Ведь иметь в любовницах такую девушку означает многое: он богат, он привлекателен, он сильный мужчина, способный удовлетворить молоденькую девушку.

Он был удивлен, когда Зоя ему отказала. Там, в ресторане. У нее, оказывается, есть какие-то планы, и она не собирается превращаться в инкубатор. «Вы что, шутите? Какой еще ребенок! Я же балетом занимаюсь, какие еще роды? Найдите себе суррогатную мать, и вперед! С песнями! Я вам что, инкубатор?» А ведь он пообещал ей, что она будет обеспечена на всю жизнь. Редкая девушка отказалась бы от такого предложения. Хотя, быть может, она тогда просто не поверила? К тому же в какой-то степени она была права — он был женат, и его жена, женщина ревнивая, запросто могла как-то навредить любовнице мужа. Причем не просто любовнице, а содержанке, родившей ему ребенка.

Но, к счастью, его жена сама влюбилась в какого-то преподавателя университета и ушла к нему. Потом был развод. Свобода. «Золотая нимфа», встреча с Зоей. Она и тогда ускользнула от него, хотя он так много для нее сделал. Ее исчезновение и внезапное появление с кучей проблем. И как только ее угораздило влипнуть в эту историю с наркотиками? Все нехватка денег. И в чем же тогда смысл? Она отказалась от его помощи, то есть от денег, а сама согласилась передать кому-то наркотики. Хорошо, что ее не поймали, что догадалась спустить эту дурь в унитаз. Иначе посадили бы девчонку…

Петр Аркадьевич открыл глаза. Он задремал и сквозь дрему думал о Зое. Слезы затуманили все вокруг. А ведь он, оказывается, любил ее, эту девочку с большими глазами и стройными ножками, которыми любовались все, кто только ее видел. Он так ее любил, что в какой-то момент ему начало казаться, что и она его тоже любит, что привыкла к нему, привязалась, как привязывается собака к хозяину. А на самом деле она обманывала его, и ни о какой любви и даже привязанности и речи не могло быть. Она его ненавидела, испытывала к нему отвращение и в момент ссоры выплеснула на него всю свою горечь, обиду, всю свою ненависть и презрение. Она, оказывается, так его ненавидела, что представляла себе даже, как душит его подушкой! И про запах ног вспомнила, добив окончательно и спровоцировав взрыв его возмущения. Он и не помнит, что наговорил ей. Причем говорил явно не то, что думал. А просто чтобы сделать ей больно. Еще эти деньги…