Татьяна Александрова - Порою жизнь как детектив

«Да, — ответила бабушка, — тута солнца больше и тяплее, вон гляди — бочка краснеть стали».

Когда «бочка» краснели, бабушка обламывала ненужные ветви, и помидоры, выставляясь напоказ, улыбались Светке. Тут она им все прощала, потому что они становились такими симпатичными — еще не очень красные, с розовыми прожилками, а под ними, если поискать как следует, обязательно находился один красненький. И такой вкусный!

Бабушкин огород заканчивался огуречными грядками в низке. Здесь под разлапистыми листьями хоронились в теньке пупырчатые зеленые братцы. Светка каждый день бегала за огурчиками к обеду. Она сама с собой устраивала соревнования по сбору огурцов и переживала, когда пропускала большие. Потому что на следующий день они становились пузатыми и невкусными.

Но сейчас ее путь лежал мимо. Мимо помидоров, огурцов и свеклы, туда, в ею самой придуманную сказочную даль.

Вот она идет вдоль речки, окруженной огромными развесистыми ракитами. «Как занавесью в театре», — подумалось Светке. Речка была неширокая и говорливая, под названием Косица. Где-то там, в деревне было жарко, а здесь чудесная прохлада обнимала Светкины плечи, позолоченные загаром за два месяца в деревне.

Ей надо на тот берег. Но где же переправа?.. На самом деле, Светка отлично знала, где находится хлипкий, из двух досочек и поваленного дерева мосток, но продолжала «поиски».

За этим деревом? Нет… может, за этим? Нет, еще дальше… Светка была одна на этом берегу, ни за одним деревом и ни под одним кустом никого не было. Но ей хотелось думать, что какие-то черные силы, злые волшебники наблюдают за ней со всех сторон и, если она не найдет переправы, набросятся на нее…

Вот они зашевелились, догоняют, дышат прямо в затылок. И счастье! — с другого берега ей протягивает руку рыцарь в белых перчатках. Откуда он взялся? Да прискакал на белом коне, как только почуял — со Светкой неладное… И вот она осторожно, держась за руку этого рыцаря, переходит бурную Косицу.

Роль руки рыцаря сыграла длинная ветка, наклонившаяся к воде. И Светка — на том берегу.

Ох, как красиво! Перед ней расстилался луг с высокой, чуть не до колена, травой. Тут и там росла кашка. Так деревенские называли таволгу, наверное, потому, что она своими цветками напоминала кашу… пшенную или манную?.. Смешно!

Кашка пахла так чудесно, что просто кружилась голова…

Светка, забыв про рыцаря, бежала вприпрыжку, размахивая бидоном, и громко пела какую-то непонятную песню.

Вот и ключик. Между высоких кустов по чуть-чуть болотистой тропинке она подошла к бочажку, который был наполнен прозрачной, холоднющей водой. С той стороны бочажка, к которой нельзя было подойти, в него бил родничок откуда-то из центра Земли, и со Светкиной стороны утекал ручейком. «И так было всегда», — говорила бабушка. И когда она тоже была маленькой девочкой.

Почему именно в этом месте ключик решил выбраться на поверхность — никто не знал. Только все знали, что чище и вкуснее воды не было нигде во всей деревне. Почти у каждого дома были колодцы, а вода все равно не такая!

Недалеко от ключика — метров двести? — стояли дома Казначеевых и Лозовых. Вот им повезло — ключик-то рядом! «Нет, — тут же подумала Светка, — не повезло — им не надо переходить Косицу, а значит, они не встретят рыцаря».

Светка помыла руки в ручейке (так наказывала бабушка), осторожно, чтобы не занести землю в бочажок, подошла к краю, сложила руки ковшиком, зачерпнула воды и напилась. Ух, зубы застыли — вода просто ледяная! Здорово и вкусно!

Поборов желание умыться холодной водичкой, — нельзя, если все будут умываться, что это будет за ключик — набрала полный бидон, закрыла его крышкой и попрощалась с ключиком.

Она вообще любила разговаривать — с вишней, например, или с черемухой. Конечно, если никто не слышит…

Обратный путь Светка прошла медленно, стараясь не расплескать драгоценную воду. Рыцарь, видно, умчался на своем коне. Но она и без него чудесно перебралась на другой берег через бурную реку и донесла воду умирающим от жажды бабушкам. Ну, как будто!..

— Чай только без меня не пейте! — крикнула она бабушке, ставящей самовар. — Я быстро, искупаюсь и обратно!

Ноги как-то сами по себе весело хлюпали по лужам. А лужи-то были просто необыкновенные — теплые-теплые и разлитые в выемках на траве! Они были, как бабушкин компот, который Светка любила пить, не дождавшись, пока он остынет. А еще их можно было назвать шелковыми, потому что они прикасались к ногам, как шелковый мамин платок к Светкиной щеке, когда, играя в царевну, она повязывала его на голову.