Наталья Андреева - Эскорт

Он достал кипу разноцветных платочков, скрепленных друг с другом. Приложил ее к шее Нэтти и стал «листать», бормоча:

— Не то, не то… Все‑таки твои цвета теплые.

— Не поздно? Не пора закрываться, а? — спросила Раскатова.

— Десять минут. Потом все поедем ужинать с новой красавицей. Отпразднуем второе рождение.

— Носков, ты забыл, что я на диете? И Нэтти тоже, — напомнила Евгения Львовна.

— Не надо портить девочке характер. Она не обжора, как Танька Петухова. Это сразу видно. Нэтти, у тебя есть сила воли?

— Смотря о чем речь, — ответила она.

Когда он до нее дотрагивался, не было сил сопротивляться. Теперь Нэтти стал понятен смысл слова «отдаться» в его устах. Еле заметно касаясь ее, Дик создавал такую иллюзию полной физической близости, что это было посильнее самых страстных поцелуев и объятий. Нэтти даже чувствовала покалывающие тело иголочки. Волна подхватывает, мягко покачивает, поднимает все выше и выше… Полная расслабленность и ожидание того, что вот сейчас‑то и произойдет самое прекрасное…

— Ну вот и все.

— Все? — разочарованно спросила она.

— На сегодня.

Нэтти послышалось в его словах обещание. Возможен роман между будущей королевой красоты и ее стилистом? Только тайный! Она вдруг сообразила, что пока Дик работал, он все время молчал. Это было на него не похоже.

— В зеркало‑то посмотри, — услышала она. Да, это было совсем другое лицо. Уже не ее, хотя и очень красивое. Незнакомая блондинка с голубыми глазами, светлыми кудрями и величественным ртом. Дик положил руки ей на плечи и нагнулся к зеркалу. Не отрываясь, смотрел на ее отражение. Она чувствовала запах его одеколона. Макушки касался его подбородок. Оба почти не дышали.

Ей показалось, что руки его теплеют. Его дыхание сделалось хриплым. Еще минута — и можно броситься друг другу в объятия, почувствовать наконец вкус его губ.

. — Ну что, подруга? — Он как‑то искусственно засмеялся. И снял руки с ее плеч. — Тебе нравится?

— Ты‑то сам что думаешь?

— Я начинаю чувствовать себя Пигмалионом. Нет, идиотом. Ты по‑прежнему ты, а я по‑прежнему я. Мир не изменился. И вообще, гримерная — не место для откровений.

— Ты любил когда‑нибудь? — спросила Нэтти.

— Ну, со мной это случалось, — осторожно ответил он. — Смотря что ты понимаешь под словом «любовь». Мне жутко хочется спросить тебя об одной вещи. Впрочем, я и сам должен был догадаться…

— Ты хочешь спросить, были ли у меня…

— Ну, ты идешь, что ли, Носочкин? — В гример‑ку заглянул Алекс.

Подошел, с интересом взглянул на эффектную блондинку, присвистнул.

— Слушай, Нэтти, ты, что ли? — и с чувством добавил: — С ума сойти! Знаешь, Носков, когда я задумаю жениться на страшной как смерть и глупой, но очень богатой телке, я для начала пришлю ее к тебе. Ты специалист по превращению лягушек в принцесс. Сделаешь моей невесте точно такое же лицо.

— А мозги кто ей сделает? Твои для пересадки не годятся. На одного хватает с трудом…

— Ты что, намекаешь на то, что я тупой? Слушай, Носочкин…

— Проехали. Аида в кабак. Раскатова платит.

На улице Нэтти сразу почувствовала, как изменилось отношение к ней окружающих. Особенно мужчин. Те теперь провожали ее жадными взглядами. Дик с довольным видом улыбался. Евгения же Львовна выглядела озабоченной. Ведь они ехали в ресторан! К этому мероприятию Эжени относилась со всей ответственностью и непременно брала с собой диету. Но очень уж хотелось Раскатовой посмотреть на новую Нэтти в движении и реакцию на нее людей.

Нэтти решила ехать с Диком в его машине, чтобы продолжить разговор, который был так интересен обоим. Новлянский без церемоний полез в «Рено» Эжени. Машину Носкова Нэтти еще не видела. Старый «Форд» немного ее удивил. Огромный, низкой посадки, вороного цвета, а по крупу пятна свежей краски. Сходство с боевым конем подчеркнул и сам Дик, похлопав «Форд» по капоту.

— Тпру. Стоять, мой красавец, стоять. Сегодня ты повезешь не смазливого идиота Новлянского, а милую девушку Нэтти. Ты должен радоваться, старик. Вам непременно надо познакомиться.

— Как его зовут? — Нэтти кивнула на «Форд».

— Россинант, — усмехнулся Дик.

— Ты опять напутал. Так звали лошадь Дон Кихота. А ты Ричард.

— Я просто не помню, как звали лошадь Ланселота. У меня проблема с рыцарскими романами: терпеть их не могу.

— При чем здесь Ланселот?

— Когда я думаю о своем дурацком имени, меня утешает только одно: что меня не назвали Ланселотом. У мамы, кстати, была такая идея. Садись в машину.