Николас Фрилинг: Ать-два!

— Звоните! — рявкнул Ван дер Вальк, обернувшись через плечо. Этот полоумный мог все испортить.

Но девушка, оцепеневшая от такой мелодрамы, не могла шевельнуться.

— Давай, Фрэнки — вдруг заорал Десмет. — Не давай ему запугать себя. Я держу его под прицелом — перережь этот чертов телефонный провод. Я вытащу тебя отсюда. Помоги мне… Плевать я хотел на него и его Интерпол. Я знаю, как обмануть этот радар.

— Пьяный бред, — пробормотал Ван дер Вальк себе под нос.

Лафорэ, кажется, принял решение. Он спокойно сделал шаг вперед, неслышно ступая. Совсем как десантник. Он вынул нож из кармана и улыбнулся Ван дер Вальку широкой обаятельной улыбкой. «Он был очень похож на самого себя на том фото, где молоденькому парашютисту девятнадцать лет», — подумал полицейский. Лафорэ, стоя так, чтобы Ван дер Вальк продолжал находиться под прицелом, перерезал телефонный провод и сделал то же самое с телефоном в холле.

— Отступаем в джунгли, — сказал он веселым тоном. — Предоставь это мне, Конни. Тебе что-то нужно? Одежда… деньги?

— Только моя папка… там, на стуле. Не беспокойся, парень… у меня есть друзья. Голландская полиция! — Он сплюнул, как уличный мальчишка.

— Как хотите, — холодно произнес Ван дер Вальк. — Может, так оно и лучше будет.

— Твои баки заправлены? — спросил Лафорэ.

— Полны, Фрэнки, полны. Конни заботится о таких вещах. У Конни есть голова на плечах. Не раздумывай. Ни о чем не жалей. Не бойся. Предоставь все Конни. — Он прижался к стене, пропуская Лафорэ, и злобно взмахнул пистолетом.

Ван дер Вальк подвинул свою трость немного вперед, чтобы было удобнее опираться на нее. Неожиданно прогремел выстрел, девушка вскрикнула, а трость отлетела в сторону.

— Вы думаете, что я пьян, — спокойно сказал Десмет. — Не думайте, что я не застрелю вас, если понадобится. Идите вперед — сюда. На взлетно-посадочную полосу.

Он, пятясь, спустился по деревянным ступенькам на бетонное покрытие и не торопясь пошел к самолету. Забравшись в него, Десмет сделал Лафорэ знак подойти, сказал ему что-то и занял пилотское кресло. Маленький самолет развернулся и тронулся с места. Ван дер Вальк спокойно наблюдал со ступенек, а когда самолет достиг взлетно-посадочной полосы и стал разгоняться, слегка улыбнулся.

Девушка что-то бессвязно забормотала у него за спиной:

— У меня машина… может быть, мне вызвать полицию? Надеюсь только, что не врежусь в кого-нибудь… В магазине в поселке есть телефон.

— Не беспокойтесь, — спокойно сказал Ван дер Вальк. Он вспомнил вдруг одну фразу… кто же это сказал? Арлетт? Или полковник Вуазен? Или генерал?

Самолет набирал скорость. Его хвост поднялся, под колесами показалась земля.

«Молитва парашютиста»: «Дай мне, Господь, то, о чем еще никто никогда не просил. И сделай это быстро, потому что, может быть, у меня не хватит духу попросить еще раз…»

Самолет, взлетая на ветру, сделал низкий вираж, выходя на свой курс. Ван дер Вальк продолжал следить за ним. Рядом с комиссаром стояла ошеломленная девушка. Самолет летел на высоте тридцати метров, метрах в трехстах от них. Вдруг он закачался. Может быть, это сильный порыв встречного ветра ударил его? Мотор, казалось, потерял мощность, словно неожиданно засорился фильтр подачи топлива.

— Ой! — вскрикнула девушка и зажала рот руками.

Дверь самолета неожиданно распахнулась, и в проеме появилась фигура человека. Он выгнулся на ветру, схватился за что-то, потом сложил руки вместе, напряг колени. Самолет потерял скорость, задрал нос и, встретив невидимый воздушный барьер, закачался и стал стремительно падать. Он разбился на краю поля возле ограды и дренажной канавы, и тут же взметнувшиеся ввысь языки бледного пламени охватили его, скрыв из виду. Глухой хлопок взорвавшихся баков достиг их слуха. Девушка вскрикнула, а Ван дер Вальк остался безучастным. «Спектакль, до самого конца», — подумал он, неожиданно почувствовав усталость. Человек в дверях имел время на то, чтобы прыгнуть. Десантник прыгнул.

— Спектакль, — кисло повторил комиссар, обращаясь к взволнованному офицеру полиции.

Ему пришлось объясняться с пожарными, криминальным отделом местной полиции и возмущенным магистратом. Раздраженные телефонные звонки не давали никому покоя. «ДСТ, — зло подумал Ван дер Вальк, — должно быть, билось в радостных конвульсиях». Этот проклятый болван Лафорэ со своими дьявольскими спектаклями, портящий всем дело только для того, чтобы все испортить самому себе. Раньше он жалел Лафорэ, но сейчас мало что осталось от его жалости. Эти дьявольские эгоцентристы, которые всю свою жизнь изображали из себя козлов отпущения и так ничему и не научились, кроме того, чтобы устраивать спектакли.