Диана Бош - Улыбка бога

– Пира-а-а-а-жочки, пира-а-а-а-жочки, – мимо прошла молодая крепко сбитая девица с громким голосом и внешностью Мерилин Монро.

– Девушка! – крикнул Илья и махнул ей рукой. – Дайте-ка мне два. С картошкой.

Она окинула его дежурным взглядом и равнодушно кинула в пакет два пирожка.

Есть прямо на улице не хотелось. Илья прошел в ближайший двор, устроился в уголке, подальше от бесцеремонных чужих глаз, и с жадностью впился зубами в пахнущую жареным маслом мякоть. Начинка оказалась очень вкусной, заботливо приготовленной по-домашнему, и Илья едва не заурчал от удовольствия.

На душе после еды немного полегчало, и жизнь не казалась теперь такой уж отвратительной. И все-таки в гостиницу Илья пока идти не решался: страх, что его разыскивают, отбивал всякое желание показывать кому-либо документы. Оставаться в Москве тоже казалось опасным.

Илья доел пирожки, вытер губы и пальцы салфеткой и, встав, кинул ее в урну.

А что, если попытаться раскрутить ниточку с другого конца? Мазуров, пытавшийся его убить, он же где-то родился, с ним кто-то был связан. И его биография вполне может стать зацепкой.

Илья посмотрел на часы и быстрым шагом направился к метро. Пятница – день, не слишком располагающий к трудовым подвигам. Так что надо успеть.

В детективном агентстве «Филиппок» все было по-старому, только исчезла кадка с фикусом. Андрей Егоршин, увидев Илью, встал и пошел ему навстречу, широко улыбаясь.

– А вы опять к нам? Очень рад, очень рад.

– Взаимно.

Илья пожал протянутую руку и сел на предложенный Егоршиным стул.

– А где фикус? – спросил он, – Что-то я его не заметил.

– Погиб. Соседский кот обнаружил, что справлять нужду гораздо удобнее в тепле, а не морозить хвост на улице. Ну и повадился ходить в цветочный горшок, дверь-то у нас чаще всего открыта. А он, мерзавец, лапой легко любую открывает. Когда мы заметили, уже было поздно: цветок засох.

– Жаль, красивый был. Я вот по какому делу к вам. Мне нужны сведения о Мазурове Николае Николаевиче. – Илья придвинул к себе листок и написал на нем дату рождения. – Хочу знать о нем все, что только возможно.

– Хорошо. Когда сделаем, позвоним. Примерно дня два понадобится, максимум – неделя.

– Я сам в понедельник позвоню, – Илья встал. – Всего доброго, Андрей.

Возвращаться к Константину Федоровичу он так и не решился. Снял на несколько дней комнату у старушки в подмосковном Королеве и, с нетерпением дождавшись понедельника, позвонил Егоршину.

– Приезжайте, есть результаты, – с облегчением услышал он.

Мазуров оказался уроженцем города Новосибирска, там же жили его мать и сестра. Служил в Чечне, был ранен, попал в плен, бежал. Награжден медалью.

– Может быть, это не он? – усомнился Захаров.

– Если исходные данные верны, то он, другого с подобными нам не удалось отыскать. Вот, возьмите, – Егоршин придвинул к Илье лист.

– Спасибо. Когда избавитесь от визитов кота – скажите. Я подарю вам фикус: без него вроде бы чего-то не хватает.

– Договорились, – улыбнулся на прощание Егоршин.

Новосибирск встретил его проливным дождем. Илья несколько минут стоял, глядя через окно на улицу, потом решительно двинулся к двери. Попытка пересечь дорогу бегом не увенчалась успехом: спина и плечи моментально стали мокрыми. Он так же бегом вернулся в здание вокзала и отправился отыскивать магазин, где можно купить небольшой складной зонтик. Нашел довольно быстро, правда, не в ларьке, а рядом с ним. Немолодая женщина стояла с тремя мужскими зонтиками в руках, из тех, что называются одноразовыми. Цена была вполне умеренная, и Илья не раздумывая, купил зонт.

Задумываясь впоследствии обо всем, что произошло, он не мог не отметить, что все его поступки словно вели к определенной цели. Так, на обратном пути он увидел объявление, написанное от руки и, похоже только что прикрепленное к стене. Судя по отсутствию других подобных клочков бумаги, провисело бы оно недолго, его сорвали бы или нуждающиеся в жилье, или блюстители порядка. И не вернись он в здание вокзала и не отправься искать, где купить зонт, все могло пойти по-другому.

«Сдам комнату, недорого. Маргарита Тереховна».

Илья аккуратно снял объявление и направился к метро.

Маргаритой Тереховной оказалась женщина лет сорока – сорока пяти, слегка располневшая, но вполне миловидная.

– Я по объявлению, – пробормотал Илья, протягивая ей листок.