Николай Леонов - Золотой скелет в шкафу

Наконец машина въехала на территорию дома Гордеева, и, после того как они вышли из нее, Иван напомнил:

– Так что у тебя с Лешим случилось?

Конечно же, Леший, вернувшись из Москвы, ему все рассказал, но Гордеев, хотя и верил другу абсолютно, не смог совместить в своем сознании железного Гурова-полицейского и подкаблучника Гурова-мужа, вот и захотел узнать версию Льва. Истории совпали, и Иван, старательно скрывая разочарование, произнес:

– Если тебя твоя жизнь устраивает, то забей на мнение посторонних – это твоя жена, а не их.

Хотел Лев сказать ему, что его уже давно многое не устраивает, но передумал – не настолько близким человеком был ему Гордеев, чтобы душу перед ним выворачивать. Неожиданно Иван показал рукой ему за спину и спросил:

– Помнишь ее?

Лев глянул и замер – неподалеку стояла собака ростом чуть ли не с теленка и с нехорошим интересом смотрела на него.

– Веста! Свой! – скомандовал Гордеев.

Собака перевела взгляд на хозяина, потом снова на Льва, подошла к нему – он даже дышать перестал, обнюхала, отметила в памяти, что его трогать нельзя, и, развернувшись, направилась по своим собачьим делам.

– Господи! Ну, она и вымахала! – с огромным облегчением выдохнул Гуров. – Кота тоже так раскормили?

– Восемь килограммов. Покажу я тебе сейчас этот кулек с дустом, – пообещал Иван. – Пошли сад смотреть.

А посмотреть было на что, хоть на обложку специализированного журнала фото этого сада помещай. В самом дальнем углу был разбит небольшой огородик.

– Теща постаралась. Так-то нам все из деревни привозят, но зелень всякую она решила тут посадить, чтобы сразу прямо на стол. В том числе и чеснок, – неожиданно рассмеялся он и объяснил: – У нас тут лес недалеко, белок полно. Веста их сначала гоняла, а потом я ей запретил – она же лает и детей будит. Вот они и отличились. Пошла Аленушка зелени нарвать, смотрит, а на том месте, где чеснок был посажен, только ямки и остались – выкопали весь и с собой унесли, потому что брошенного мы нигде поблизости не нашли.

– Бедные белки, – тоже рассмеялся Лев. – Они, как те ежики, что плакали, кололись, но продолжали есть кактус. Представляю себе их удивление, когда они уже в дупле обнаружили, что он для них несъедобный. Хотя, может, они с его помощью от авитаминоза спасаются?

– Вряд ли, потому наш сад они с тех пор дальней дорогой обходят. А сейчас я тебе своих наследников покажу, – пообещал Иван.

– Можешь даже не говорить, куда идти – где вопли, там и они. Бесятся, наверное, как черти?

– Чего это бесятся? – сделал вид, что обиделся, Гордеев. – Они знают, что их братик спит, так что ведут себя тихо.

– А что же тогда громко? – удивился Лев.

– Вот когда они до Лешего добираются, то орут от восторга как резаные. Тут такое начинается, что все женщины разбегаются и дружно пьют валерьянку, а потом прячутся по своим комнатам, чтобы нервы себе не трепать.

– И дети его не боятся?

– Конечно, нет. Он для них такая большая игрушка, с которой можно что угодно делать, а она только радуется и смеется. С нами-то так не повозишься. Он ради них даже курить бросил, чтобы запаха не было.

– Во что же он с ними играет?

– А кошка с котятами тоже вроде бы играет, а на самом деле учит их охотиться и драться.

– Он их что, тренирует? Так они же еще маленькие! – Лев уже совсем перестал что-либо понимать.

– А жизнь в России – не клубника со сливками, никто ни от чего не застрахован, так что готовым надо быть ко всему.

За разговором они подошли к специально оборудованной площадке, где расположилось все семейство: приемная мать Ивана, Людмила Алексеевна, сидела с книгой, Елена, рядом с которой стояла коляска, вышивала, и обе то и дело отрывались от своего занятия, чтобы посмотреть на игравших в мяч детей.

– Гордеевы! Смирно! – шутливо скомандовал Иван. – К встрече дорогого гостя – на караул! Все повернулись к нему, заулыбались, глядя на Льва, и поднялись с дивана-качалки.

– Ой, Лев Иванович, как хорошо, что вы к нам приехали! – обрадовалась Елена.

– Вообще-то я в санатории, но вот решил вас проведать, – ответил Гуров, оглядывая ее. – Похорошели вы, расцвели, некоторая величавость в вас образовалась. Сразу видно, что вы мать большого семейства.

Тем временем Иван подозвал к себе детей и сказал им:

– Познакомьтесь! Это дядя Лева, в честь которого мы с мамой назвали вашего младшего братика.

Дети посмотрели на Гурова, но интереса он у них не вызвал, да и сам он глядел на них, не зная, что сказать, – ну, не было у него никакого опыта общения с ними. Поняв, что торжественную часть на этом можно считать завершенной, Гордеев громко произнес: