Николай Леонов - Золотой скелет в шкафу

– А вы откуда. – удивленно начал Щетинин, но взглянув Гурову в лицо, осекся и не договорил фразу.

– Ну, как же «откуда»? – усмехнулся Лев. – Мы же менты. «Шакалы». Работа у нас такая – обо всем знать. Ты вот мне не сказал, например, что после аукциона вы Шульца подвозить поехали, а я все равно узнал. Докопался, откуда ты адресок ювелира знаешь.

– А меня никто не спрашивал, что я после аукциона делал.

– А если бы спросили, ты бы сразу так и рассказал?

– Может, и рассказал бы.

– Надо же! Что ж, и расскажи. Расскажи, как чехольчик у немца стянул. А то что-то у меня очевидцы во мнениях расходятся. Ведь спонтанно все получилось, незапланированно?

– Да, вы правы. Когда Литке чехол со стеклами этими достал, на них, в общем-то, и не смотрели особенно. Все настоящими камнями заняты были. Ну, он увидел, что «чудо» его никого не интересует, спрятал подделки обратно в чехол и положил на стол рядом с барсеткой.

– Значит, все-таки рядом положил, а не в сумку.

– Да, рядом. Тут я и подумал. ну, о том, что подменить можно. То, что Геннадий Евгеньевич камни эти купит, я не сомневался, он, что запланировал, всегда делает. А подменить мне тоже несложно было. Я вместе с ним частенько в комнату входил, где сейф этот его спрятан. Знал и как до него добраться, а однажды даже код подсмотрел. Хотя не специально в тот раз получилось, но.

– Пригодилось со временем, да?

– Да, – резко бросил Щетинин. – Вы бы посидели с мое на пустых щах, тоже бы. по-другому рассуждали.

– Это уж конечно. У меня-то в меню трюфеля да осетрина, мне этих нужд не понять. Давай ближе к делу, Сережа. Литке положил чехол рядом с сумкой, что дальше?

– Дальше я подошел и как бы невзначай смахнул его на пол. Там стол этот такой скатертью был накрыт. непонятно из чего. Твердая, как бумага. Она почти до пола свисала. Я чехол сбросил и ногой под эту скатерть задвинул. Подумал, если хватятся, начнут искать, то решат, что чехол сам нечаянно на пол свалился.

– А они так и не хватились?

– Нет. Литке этот сумку закрыл и в гостиницу поехал, как ни в чем не бывало. А я, когда все выходить начали, притормозил немного, решил чехол этот подальше засунуть. Стол близко к стене стоял, и между стеной и его ножками как раз подходящая щель была, чтобы чехол этот засунуть.

– То есть сразу ты его с собой не унес?

– Нет. Решил, что во время торгов заберу. Посмотрю, какая реакция будет на пропажу, и тогда уж. сориентируюсь.

– Молодец, осторожный.

– Я старался.

– Но реакции, кажется, особой не было?

– Да, все прошло спокойно. На следующий день, когда там суматоха была с этими торгами, я присел, будто у меня шнурок развязался, и. собственно, и все.

– Шульца за что убил? Он видел, как ты чехол с подделками за ножку стола засовывал?

– Да, – нахмурившись, буркнул Щетинин.

– А зачем обязательно было убивать? Ты ведь сам сказал – все произошло спонтанно. Так бы и сошло за шутку, заметил он там или не заметил.

– Нет, за шутку бы уже не сошло. Спонтанно оно вышло или не спонтанно, а я прятал чехол, и он это понял. После этого, что бы я ни сказал, было уже не отмыться. Мало того что потерял бы шанс, потерял бы вообще все. Комаров сразу же уволил бы, да еще всем дружбанам своим раззвонил бы за что. Это сразу в Урюпинск переезжать, в Москве даже делать нечего. Никто с такой «рекомендацией» на работу не возьмет.

– Ну да. Зато сейчас ты – просто нарасхват, – ворчливо заметил Гуров.

Теперь это странное и донельзя запутанное дело окончательно прояснилось для него, не осталось открытых вопросов и белых пятен.

Оформив Щетинина в изолятор, Лев с легким сердцем отправился домой, уже предвкушая, как завтра с триумфом доложит Орлову об успешном окончании очередного сложного расследования.

– .и было принято решение поощрить полковников Гурова и Крячко объявлением им благодарности с занесением в личное дело, – торжественно вещал Орлов на утренней планерке. – Три успешных раскрытия за столь короткий срок – это прекрасный ориентир, на который нам всем следует равняться. Поэтому я вас призываю.

– Вот гад, Орлов, – вполголоса говорил Стас сидевшему рядом Гурову. – Обещал премию, а теперь хочет на благодарности отъехать. И ради чего только я тут с тобой каждый день до девяти вечера просиживал? Не понимаю.

– И не каждый день, и не до девяти, – так же тихо ответил ему Гуров, не желая мешать бравурной речи начальства. – Скромнее надо быть. Объявили тебе благодарность – радуйся. Значит, ценят.