Наталия Левитина - Сорванные цветы

«Die Bitte – просьба, das Erstaunen – удивление, anreden – заговорить, begegnen – встречать... Катя, оставь нас, пожалуйста!».

Голос Олега! На пленку записался голос Олега! Катя замерла.

Звук быстрых шагов. Это она, Катерина, помчалась за дверь. Всхлипывания Оксаны. И снова Олег: «Оксана, ну что ты плачешь?».

Катя вспомнила. В тот день, когда к ним приходил следователь, она сидела в зале и зубрила слова. Появился Олег, на буксире – зареванная Оксана, и Катя быстро спрятала диктофон под стопку газет. Ее попросили выйти. Она забыла нажать кнопку «стоп»? С затаенным дыханием Катя слушала диалог, случайно записанный на кассету в тот неприятный день.

– Оксана, ну что ты плачешь?

– Это ты был в машине с Мирославским? Скажи мне. Ты убил его?

– Что за обвинения! Не говори ерунду.

– Следователь сказал, что Мирославский написал в своем ежедневнике: Встретиться с О. Берг». Значит, с тобой! Не со мной!

– Но у него ведь были основания встретиться и с тобой? Правда?

Оксана минуту молчала.

– Да, я изменила тебе с Мирославским.

– Я знаю.

– Знаешь? (Растерянность.)

– Послушай, тебе не стоит плакать о нем. Он получил по заслугам.

– Боже мой, ты все знал.

– И давай теперь оставим это в прошлом. Мирославского нет, в газетах наверняка напишут, что он стал жертвой гололеда, мы с тобой...

– Прекрати! Это ты был с ним в машине! И оставил его умирать!

– Нет, я не оставлял его умирать. Я думал, что он уже умер! Но поверь мне, он не стоит твоих слез. Все уладится.

– Как ты не понимаешь! Я его любила! А ты готов простить измену, если я не разоблачу тебя... И все останется, как было? Ты убил его!

– Господи, Оксана, не будь же дурой! Как ты можешь разоблачить меня! Очередная любовница Мирославского, за неделю до его смерти получившая отставку. Брось. Повторяю, он не стоит твоих слез. Забудь.

– Ты чудовище.

– Ой, только не надо патетики.

– Ты убил его из-за меня.

– Не обольщайся. Даже если вчера у меня возникла бы идея укокошить гада, я не стал бы посвящать это твоему имени.

– Как же я тебя ненавижу!

– Приехали. И снова в слезы. Оксана!

– Я завтра же отправлюсь к следователю и все ему расскажу.

– Оксана, сказать тебе правду? Я не хотел объяснять тебе детали, но ты упорно пытаешься выставить меня каким-то кровожадным убийцей, в то время как я являюсь потерпевшей стороной. Мирославский заключил со мной договор. Он помогает мне в одном деле и получает за это очень круглую сумму и виллу в Испании. Помнишь, мы ездили туда? Этот самодовольный кретин заглотнул наживку, а когда дело дошло до расплаты, все переиграл. Оставил меня в дураках. И вчера я встретился с ним, чтобы вежливо указать ему на некорректность подобного поведения. Был жуткий гололед, он, конечно же, машину водит как дрессированный медведь, за руль сел я. Разговор был не из приятных, к тому же нельзя отвлекать водителя. В общем, мы улетели в кювет. Я как огурчик, а он отключился. Пульс отсутствует. Что мне было делать? Выйти на дорогу и орать: я угробил замминистра? К тому же мы с ним перед отправлением выпили по рюмке коньяку. Как бы я отвертелся? Алкоголь в крови скрыть так же трудно, как адюльтер. Но я и в мыслях не собирался его убивать. Я думал, что ему уже нельзя ничем помочь. И поэтому предпочел исчезнуть.

– Олег, подожди, я поняла... Он захотел деньги и виллу, а потом ты и меня преподнес ему в качестве оплаты за услугу?

– Только не надо выставлять меня сутенером. Ты же не очень сопротивлялась? А мне, думаешь, было приятно собирать рогами дверные косяки?

– Какой же ты негодяй.

– Опять началось. Послушай, меня использовали так же, как и тебя. Мы оба потерпевшие. Давай подождем, пока все утихнет. Они считают, что в машине была ты. Ну и пусть. Никто не станет афишировать, что народный любимец поплатился за свое сластолюбие.

– Я завтра пойду к следователю.

– Успокойся, прошу тебя.

– Он лежал на земле обожженный, и никто ему не помог. Ему было больно. Может быть, он мучился несколько часов, прежде чем умер!

– Думаю, трагическая картинка полностью является плодом воображения этого парня, который к нам приходил. Ты во все готова поверить. Когда я выбирался из машины, Мирославский уже был мертв, как дверная ручка.

– Как же мне теперь жить? Оксана плакала.

– Глупая моя, не плачь. Все устроится. Идем, я уложу тебя в кровать. Дам снотворного. А утром все покажется тебе не столь трагичным. Идем, я отведу тебя. Ну, малышка моя... Договорились? Пойдем...».

Мысли в голове у Катерины сейчас напоминали толпу в продуктовом магазине застойных времен, которая мечется от одного прилавка к другому, подчиняясь разведывательным данным о месте выброса сервелата.