Нил Олсон - Икона

— Не уверена, что вы хорошо здесь себя чувствуете, — сказала Ана тихо.

— Не переносите свой дискомфорт на ощущения других людей.

— Я не переношу. Я просто смотрю на вас, вы выглядите встревоженным.

Он сделал шаг, чтобы не встречаться с ней глазами, и глубоко вздохнул.

— Просто я устал. Мне пора.

На самом деле он не испытывал никакого желания уходить, но его беспокоило ее внимание, ее потребность проникнуть внутрь его души, в его эмоции.

— Хорошо, — ответила она.

Он вновь прикрыл глаза, чтобы собраться. И почувствовал ее руку у себя на плече, ее губы на своих губах — на одно мгновение. Она шагнула назад, прикосновение было настолько коротким, что могло сойти за дружеский поцелуй — если он предпочтет расценить его как таковой. Полминуты они молча смотрели друг на друга, окутанные теплым светом и окруженные кирпичными стенами. Ана ждала его реакции — напрасно.

— Ты не привык делать что-то самостоятельно? Ты просто ждешь, когда тебе все само приплывет в руки?

— Извини. — В его ответе прозвучало не смущение, как бы ему хотелось, а действительно извинение. — На самом деле как раз наоборот — все уплывает от меня.

— Бедный мальчик.

Она повернулась к выходу, но он протянул руку и взял ее за плечо. Обернувшись, она снова поцеловала его, и на этот раз он понял намек.

Он поджидал черный седан, который должен был спуститься с Семьдесят девятой улицы; день был холодный, и Мэтью решил укрыться в кафе. Огромные стеклянные окна давали прекрасный обзор: из них были видны снующие машины и пешеходы, посетители магазинов и музеев, спешащие по улице, которая, судя по небольшому указателю, называлась Дорогой патриарха Димитриуса.

Он никак не мог сосредоточиться из-за недостатка сна и отнюдь не неприятного волнения. Мысленно он постоянно возвращался на несколько часов назад, в тепло ее постели, к неожиданно горячему телу. Она была готова к нему, и достаточно было одного прикосновения, чтобы зажечь ее. Какое-то время он просто прикасался к ней, наслаждаясь самим процессом прикосновения. Он не принял осознанного решения остаться, он просто оказался там, в предрассветных сумерках, придавленный ее весом, — и не сразу понял, где находится. Полусонные, они снова и снова открывали для себя друг друга. Ана смехом пыталась скрыть смущение от своего удовольствия, ее тело послушно отзывалось на любое его движение. Он долго держал ее в руках, обнимал, не говоря ни слова, вдыхая запах ее волос, кожи; его тело и разум расслабились — наверное, впервые за несколько недель. Его тело все еще хранило блаженно примитивное воспоминание о ней, о том, как хорошо им было вдвоем.

За завтраком они снова заговорили об иконе. Похоже, она определилась с решением. Мэтью убеждал ее не спешить, но на самом деле был удовлетворен. Когда он уже собирался закрыть за собой дверь, она остановила его.

— Это было опрометчивым поступком, — сказала она, сжав его руку. — Мы едва знакомы.

— Чтобы узнать друг друга, нужно время. У нас не так уж плохо получается.

— Я даже не знаю, сколько тебе лет.

— А это имеет значение?

— Нет.

— Ну ладно, мне четырнадцать, — признался он. — Правда-правда, я бреюсь с одиннадцати.

Ана улыбнулась, уже думая о чем-то другом.

— Ты не хотел на ней жениться. Проблема была в этом, верно? — Она произнесла эти слова с такой уверенностью, что он даже не стал ничего отвечать. — Но в этом нет твоей вины, Мэтью. Просто это твое решение.

— Мне тридцать.

Она изобразила сильное огорчение, хотя на самом деле не могла быть намного старше его. Очевидно, она привыкла находиться в окружении солидных мужчин. Наконец он освободился и растаял в утренней прохладе, но все еще представлял себе ее стоящей в полуоткрытой двери, в сером кашемировом платье, с зачесанными набок волосами, голубые глаза провожали его, пока он спускался по лестнице, смотрели на него, понимали его, глубоко и беспокоящее проникали внутрь.

В кафе было прохладно, и Мэтью, пытаясь согреть руки, сжимал чашку с кофе. Когда он снова поднял глаза, на тротуаре, рядом с автобусной остановкой, стоял Фотис. Старик делал вид, что оглядывается по сторонам, хотя Мэтью был уверен, что тот заметил его в витрине кафе еще до того, как покинул машину. Он встал, Фотис взглянул на него и сделал знак оставаться на месте.

— Я опоздал?

— Нет, просто не хотелось ждать на холоде.

— Нам надо будет купить тебе пальто потеплее. Может, не пойдем гулять и останемся здесь?