Федор Анич - Нет смысла без тебя

— Не ожидала меня увидеть таким, да? — спросил Брэдли тихо.

— Ты угадал, — ответила я. — Совсем не ожидала. Мне всегда казалось, что ты сильный человек.

— А я и есть сильный, — ответил Брэдли. — Просто на меня многое свалилось.

— Брэдли, если ты думаешь, что такое вот соплежуйство может хоть кого-то растрогать, то ты опоздал лет на десять. В шестнадцать это выглядит трогательно, а в твои почти тридцать — ужасно. У слабых мужиков нет шансов на выживание и на продолжение рода, кстати, тоже.

Получай, решила я. Ты хотел быть человеком, который готов сразиться со мной на равных, — на. Видел бы он меня неделю назад — я бы ему такое не сказала. Но неделю назад его рядом не было. Брэдли решил, что его собственное горе в виде развалившейся карьеры драма куда серьезнее, чем моя депрессия, и просто уехал и даже не звонил. И за что я ему должна быть благодарна? Что бросил в трудную минуту из-за своих соплей? Да катись ты к черту со своими соплями теперь, тряпка!

Я была зла. Практически вне себя.

Честно признаться — я вообще не знаю, был ли у Брэдли хоть какой-то шанс после того, как он улетел из Москвы, обещав вернуться, но так и не вернулся. Я отпустила его и плакала — я думала, что, несмотря на «паузу» в наших, так сказать, «отношениях», есть что-то, что не позволит ему просто раствориться во времени. Ему нужно было слетать в Америку, чтобы решить вопросы, в том числе мои. Но до Америки Брэдли не долетел — на первой же пересадке в Амстердаме он остался, спился, скурился, страхался и тому подобное. Джо разыскивал его неделю и постоянно звонил мне, спрашивал — не объявился ли. А потом позвонил и рассказал, что нашел его в каком-то притоне, обкуренного, облеванного и невменяемого. Наверное, Джо не знал, что у нас с Брэдли что-то начиналось, иначе никогда не выдал бы мне брата. Но он не знал, а я ему сообщила это только после того, как все услышала. И тогда Джо заявил, что я поступила неправильно, что я должна была ему рассказать обо всем до того, как он мне неприглядные подробности. Возможно, поэтому Джо считал, что я ему должна. Честно признаться, я тоже так считала.

Но в «Красные холмы» я приехала не потому, что должна Джо, в конце концов, это только его промах. Я хотела увидеть Брэдли и понять — осталось ли за это время, почти год, хоть что-то, что болью отзовется в сердце.

Но нет — мне даже не было его жаль. Только разочарование.

Как будто не было этого года. Мы снова вместе, нет только Димки. И Брэдли, и я, и Васька внимательно слушали то, что говорит Джо, и понимали — это действительно нужно сделать. Этот альбом должен увидеть свет. Димка хотел этого, но у него не получилось. Я уверена, если у него была бы возможность пройти сквозь сумеречную зону и вернуться в этот мир, извлечь скользкими от крови пальцами пулю из сердца и заштопать шершавыми нитками дыру в теле, он бы сделал именно это. А сейчас это должны сделать мы.

Не знаю, как другие, а я должна. Должна Димке. Я всем кругом должна. А себе я не должна ничего. И я согласилась. Первой.

— Я тоже, — ответил Вася. — Все, что нужно от меня, я сделаю. Джо, командуй.

— Брэдли? — спросил Джо.

А Брэдли пил кофе, малодушный придурок.

— А что я могу?

Я потеряла терпение и отвесила ему громкую пощечину.

— Прекрати немедленно, безвольный придурок, — проговорила я тихо. — Возьми себя в руки. Никто тебя уламывать не будет. Тебе дают шанс принять участие в важном проекте. В Диминой смерти виноваты мы с тобой. У тебя есть шанс попытаться искупить часть вины, сделать что-то важное и нужное. Хочешь дальше подыхать, тогда вставай и вали отсюда.

Брэдли посмотрел на меня со злостью.

— И не смотри на меня так, как будто можешь меня ударить. Ты даже на это не способен.

За столом повисла тишина, все молча ждали, когда ситуация выйдет из-под контроля. Во мне бурлили эмоции. Из-за уныния Брэдли и его нежелания взять себя в руки проект с выпуском альбома может провалиться, а это было бы ужасно несправедливо по отношению к Димке. В то же время я прекрасно понимала Брэдли — не хотелось вообще ничего. Хотелось напиться и орать, лететь сквозь пустоту, как будто завтрашнего дня не будет.

Я выжидающе смотрела на Брэдли. Он краснел с каждой секундой все сильнее и сильнее. Моя пятерня отпечаталась на его щеке белыми полосами, наверняка это место очень жгло. Не столько болью, сколько унижением.

— Хватит! — громыхнул Вася и выразительно ударил по столу кулаком. — Я предлагаю всем немедленно замолчать и подумать не о себе. Ника, перестань тиранить Брэдли. А ты, Брэдли, соберись.