Игорь Николаев - Год Ворона

Вторая версия будет звучать как "нанесение смертельных огнестрельных ран вследствие алкогольного опьянения и неосторожного обращения с оружием с последующим падением с высоты собственного роста и получением травм, несовместимых с жизнью". При этом в липовом протоколе опознания будет указан не Петро, земля ему пухом, а ответственный квартиросъемщик Верещагин Виктор Сергеевич.

Внимание, вопрос! Какую из двух представленных версий поддержит дежурный заместитель районного прокурора? А теперь слушаем правильный ответ. Однозначно вторую. Где преступления никакого не было, а бытовой "убой" раскрыт доблестными сыщиками в течение суток по горячим следам! Аплодисменты, премии, звездочки на погоны ...

Вскоре тонкая папка с протоколами, написанными жутчайшим суржиком, неразборчивым почерком и с таким количеством грамматических ошибок, что, читая его, застрелилась бы даже училка из интерната для имбецилов, ляжет на архивную полку и затеряется в стопке себе подобных. Отчет прокуратуры пополнится тремя палками за раскрытие, а тело отомщенного Петрухи ляжет в могилу по соседству с холмиком Вити Сербина. И искать меня продолжат разве что в том, почти что, невероятном случае, если неведомый организатор и вдохновитель перебитой "засады в Марьиной роще" решит устроить личное опознание ...

Ну а Петра власти искать уж точно не будут. Родни у него, как у меня, здесь нет. На работе всем пофигу, у боевой подруги заявление о пропаже в ментовке не примут даже за деньги. Да и дело по здешним местам житейское. Мог утонуть по пьяни, мог просто завербоваться и куда-то тихо свалить, чтобы не проставляться за уезд. По-любому всем до лампады ...

Так что с завтрашнего дня я - официальный покойник. Кредит, конечно, по моему паспорту вряд ли выдадут, там служба безопасности по базам документ пробивает, но зато и в розыск не поставят, что для моего положения не в пример актуальнее...

Нахожу в пожитках Вити древний "сидор" - армейский вещмешок, набиваю его теплыми милкиными вещами. Увязываю поверх одеяло. Как говорится, зима близко...

Так, что теперь? А теперь надо валить.

Девчонка сидит в НУПе, точно там, где ее оставил. В дальнем углу, на куче листьев. Чтобы не пугать её, первым делом щелкаю фонариком, подсвечивая свое лицо. Стараюсь, чтобы луч упал сбоку. А то ведь при освещении снизу получается жуткая харя...

- Ты!... - шепчет девчонка.

- А ты боялась! - хмыкаю я.

Бетон остыл, и в бункере прохладно. Мила благодарно кивает, натягивая прихваченную мной куртку. Ловлю себя на том, что не ищу алкоголя ... Но и рассказывать, что случилось в квартире, я не хочу. Не хватало еще девчонку добить такими новостями. Но Мила начинает первой:

- Ну что там?

- Да ничего особенного, - пожимаю плечами, - у тебя на примете нигде магнитофона нету? Такого, чтобы кассеты проигрывал?

- Откуда? - удивляется Мила. - Отцовский давно сгорел.

- Тогда вопрос за номером два. Отец фотографией увлекался?

Мила кивает:

- У него аппарат дорогущий был, "Практика", кажется. Еще увеличитель и разное оборудование. Только как мама умерла, папа продал все...

Получается, все фотохудожества - и вправду, скорее всего, дело рук товарища летуна. Версия о похищенных пленках и мстительном хозяине с тихим шелестом отправляется в мусорную корзину.

- Ты нашел что-то? - продолжает допытываться девчонка.

- Пленку нашел, - говорю я, - но она кассетная, прослушать сейчас не сможем, нужен кассетник. Ищут нас с тобой. Так что отложим мы это дело до тех пор, пока не доберемся до Киева...

17. Медведь и дракон

Китайские товары на любой кошелек и любого качества начинают свой путь в Европу из Урумчи. Город, который называют "Северными воротами" по меркам Поднебесной невелик - в нем живет миллиона полтора человек. Но экономический рост страны ощущается здесь намного сильнее, чем в чиновничьем Пекине или в европеизированном Шанхае.

Годовой грузооборот двух железнодорожных станций и аэропорта измеряется в миллиардах долларов. В черте города и в окрестностях расположено невообразимое число рынков, лавочек и складов. Здесь можно купить все, что душе угодно - от футболок "no name" и "настоящих айфонов последнего поколения", что изготовляются трудолюбивым дедушкой Ли в сарае с земляным полом и мерцающей двадцативатной лампочкой, до первоклассной фабричной продукции, чье качество ничем не отличается от европейского.

Этот мощный поток товаров приносит огромные барыши сотням концернов, тысячам экспортно-импортных фирм и десяткам тысяч мелких посредников, приезжающих сюда в основном, из стран бывшего СССР. С начала двадцать первого века русский медведь и китайский дракон, посрамив западных политических предсказанцев, не вцепились друг в друга в смертельной схватке, а вели мирное торговое сосуществование ...