Мишель Лебрен - Одиннадцать часов на трупе

Фредди вцепился в стол. Бремез - тоже не слепой - резко вскочил, сбросив на пол свою подружку в черном. Объединенные общей бедой сообщники бросились к двери, но рыжая завопила так, что у них кровь застыла в жилах:

- Не выпускайте их! Это те самые подонки, которые хотели вытрясти из меня деньжата в Булонском лесу! Ах, стервецы, вот где мы встретились!

Они в панике посмотрели на выход. Но дорогу им уже преграждали два ухмылявшихся мазурика. Рыжая просто задыхалась от яростного желания отомстить обидчикам. Она вдохновенно принялась честить их и так и сяк, затем ещё раз просто так, поставив под сомнение их мужские достоинства и принадлежность их родителей к человеческому роду.

- Ах вы сволочи такие! - визжала она со злобной радостью. - Ах вы дерьмо этакое! Из-за вас я потеряла в тот вечер весь свой заработок. Но есть, есть справедливость на этом свете, и вы мне все возместите, да ещё как, или...

Она схватила подвернувшийся под руку ледоруб, забытый хозяином на стойке, и стала лихо крутить им "мельницу" перед собой. Оба Ф. отступили, но почувствовали, как крепкие ручищи подталкивают их вперед.

- А ну, выкладывайте бабки! - приказала девица. - Да поживее, мать вашу...

Дрожа с ног до головы, они вывернули карманы, откуда, к великому изумлению всех присутствовавших в баре, сотнями посыпались подскакивая на ходу желтоватые монеты. Затем, все время под угрозой ледоруба, они вытащили купюры, изъятые в магазине головных уборов. После чего они опустошили бумажники. Девица ликовала. А что до всех остальных, то они, держась за животы, изнемогали от хохота. Оба крутых парня явно теряли лицо. Судорожным движением Фредди выхватил свой пистолет-сигаретницу и наугад навел его на потешавшуюся над ним толпу, хрипло взвизгнув:

- Всем руки вверх!

Публика осторожно расступилась, образовав круг. Путь к двери освободился. Они отступили и вышли на улицу, с пустыми карманами, но с незапятнанной честью.

ГЛАВА 9

ПОМОЛВКА - обручение. Напр., обед в честь помолвки.

Словарь Ларусс

Гастон Беррьен вошел в свой магазин в отличном настроении. Ночь прошла прекрасно, чему в немалой степени способствовал звонок Филиппа. Тот сообщил уже где-то в половине третьего ночи, что захоронение прошло без сучка и задоринки. Посему, скинув с себя заботы, которые едва не обошлись ему весьма дорого, шляпник после крепкого восьмичасового сна явился в свое заведение незадолго до полудня, напевая про себя и попыхивая сигарой. Прямо с порога он весело поприветствовал мадемуазель Розу и молоденькую продавщицу, повесил на обычное место шляпу и спросил:

- Что новенького?

Ответ мадемуазель Розы был предельно лаконичным:

- Ограбили кассу, а вас ждут два каких-то господина. Улыбка шляпника сменилась гримасой:

- О чем это вы?

Мадемуазель Роза ограничилась тем, что слово в слово повторила свою фразу.

- Кассу? Два господина? Где они?

- В вашем кабинете, месье.

- Превосходно. А что это за история с кассой?

- Когда вчера вечером я уходила домой, в ящике оставалось примерно двенадцать франков. Сегодня утром их не оказалось на месте.

- Так что, дверь взломали?

- Нет. Она была заперта, как обычно. Никаких следов.

Гастон подозрительно покосился на молоденькую продавщицу, которая с напряженным вниманием кисточкой освежала лак на ногтях, и прошептал:

- Вы думаете, это она?

- Ничего я не думаю, месье, поскольку ухожу последней и прихожу первой. Более того, ключи от магазина имеются только у меня.

- Ладно. Займемся этим позже. В конце концов, двенадцать тысяч франков - это не сокровище инков, как-нибудь перебьемся. А что за посетители?

- Они не назвались, но...

Она несколько раз поморгала ему своими замечательно длинными и густыми ресницами. Она это умела - мастерски поигрывать ими.

- Одного я знаю, это "клиент".

У Гастона невольно дернулось веко. Приход в магазин одного из завсегдатаев игорного дома был явлением в высшей степени необычным, поскольку в принципе при существовавшей системе организации дела установить какую-либо связь между двумя занятиями шляпника было невозможно. Но уж раз клиент оказался здесь, он его примет, и тайна этого визита быстро прояснится. Он полюбовался в зеркале прекрасно завязанным узлом галстука и, твердой рукой открывая дверь в кабинет, распорядился:

- Пусть меня не беспокоят.

Но, войдя к себе, он мгновенно растерял все свое внешнее великолепие, поскольку увидел чопорно сидящих друг напротив друга бывшего политического деятеля Паскаля Таннея и его сына Ги. Он скупо приветствовал их: