Мишель Лебрен - Одиннадцать часов на трупе

* Пуанкаре - видный политический деятель Франции.

* * *

Шляпник набрал номер шурина:

- Алло, Филипп, нужно немедленно встретиться.

- Я занят, - запротестовал тот, - неужели нельзя подождать до завтра?

- Вот именно, что нельзя. Сейчас же приезжай в магазин. Ты понял сейчас же, дело серьезное!

Филипп знал своего родственника и был уверен, что паниковать по пустякам тот не будет.

Поэтому, несколько забеспокоившись, но и сгорая от любопытства, он согласился:

- Бегу.

- Лучше езжай на метро. Так быстрее.

* * *

Узнав, в чем дело, Филипп мгновенно пришел к тому же выводу, что и Гастон. Решать надо было раз и навсегда.

- Этого типа следует устранить.

Договорились, что завтра вечером Гастон останется дома, а Филипп будет ждать Черепа в саду виллы. Уходя, Филипп посоветовал:

- Ты сам ничего не предпринимай, предоставь все сделать мне.

- У тебя есть пистолет?

- Нет, конечно.

- Тогда возьми вот этот и позвони мне, как только все будет кончено.

- Хорошо. Привет Франсуазе и поцелуй за меня ребятишек.

ГЛАВА 6

ЧАСЫ С МАЯТНИКОМ - домашние часы с пружиной или гирями, движение которых регулируется маятником. Напр., часы с репетицией.

Словарь Ларусс

В среду вечером семья Беррьенов, в кои-то веки в полном составе, смотрела телевизор. Показывали варьете, но каждый член милого семейства думал о своем, проявляя внимание к экрану только тогда, когда появлялся стоящий артист. Пока что выступала оперная певица - пышная дама с пронзительным и каким-то чирикающим голосом. Бельканто Гастона абсолютно не интересовало, и он задумался над тем, что в этот самый момент его шурин, вооруженный пистолетом, поджидает в вестибюле виллы в Сю-си-ан-Бри шантажиста. Тот появится только в полночь. Преступление состоится где-то в десять минут первого, и Гастону тут же позвонят, сообщив, что все прошло нормально. Шляпник был само спокойствие. Филиппу он доверял как самому себе.

Наконец оперная дива удалилась под гром аплодисменов и объявили шансонье. Гастон поудобнее устроился в кресле, приготовившись от души посмеяться.

Крупным планом подали артиста - хорошо упитанного, прекрасно одетого, со спокойной уверенностью на лице. В руке он держал листок бумаги. Манерой держаться на сцене он подчеркивал: видите, какой я шикарный, а сейчас послушайте, насколько я ещё и остроумен. Он начал:

- Так вот, не знаю, заметили ли вы, но наш бывший великий казначей месье Пиней* с превосходным ораторским пылом обещал нам уменьшить налоги и повысить покупательную способность...

Фредди стиснул зубы. Этому острослову с Монмартра одни и те же слова успешно служили уже при трех министрах. Между тем шансонье, очень собой довольный, продолжал:

- Итак, я исполню сейчас для вас куплеты, которые я весьма утонченно озаглавил: "Слава Пи-Пи, слава Пиней!"

Чувствуя нараставшее отвращение, Фредди взглянул на отца. Старик, естественно, излучал доверие, как будто не знал, что все шансонье состоят на содержании у политических деятелей!

Фредди полностью отключился, чтобы поразмышлять. Ограбление со взломом магазина головных уборов было назначено на эту ночь, в половине третьего. Он встретится с Бремезом на площади Опера под часами. Ему удалось сделать дубликат ключей от магазина, но комбинации шифра сейфа он раздобыть так и не смог. Да и серьезного оружия не было. Тем хуже, придется удовольствоваться наличностью в ящике кассы. Он посмотрел на часы, чувствуя, что взвинчен и его трясет. Тем не менее он был полон уверенности в успехе затеянного дела.

* Пиней - видный политический деятель Франции.

Шансонье, который по ходу выступления напыжился ещё больше, завершил свой номер тоже под аплодисменты. Далее шел джаз, и Фредди принялся ногой отбивать такт.

Франсуазу Беррьен не интересовали ни опера, ни шансонье, какими бы остроумными они ни были, ни джаз чикагского стиля. Уставившись невидящим взглядом на экран, она так и эдак перебирала в голове те вопросы, которые никогда не решится задать.

Почему Гастон раз в неделю регулярно отсутствует целую ночь под глупейшим предлогом подбора партии шляп? Если бы речь шла просто о любовнице, то Франсуаза имела бы добротный, полноценный мотив для беспокойства. Но когда у мужа есть любовница, об этом узнаешь сразу. Лили, например, прекрасно знала, что Филипп ей изменяет, но на днях заявила ей по этому поводу следующее. "Раз он возвращается после этого с подарками, то меня это не волнует, более того, дает моральное право самой завести любовника, когда я того захочу". Но у Гастона никакой любовницы не было. Это точно. Так в чем же дело?