Ю Несбё - Макбет

– А почему нет?

– Зачем нужны победы, если они не приносят нам улыбку?

– Мы всего лишь выиграли пару битв, война только началась. И уже сейчас меня пожирает страх, который непонятно откуда возник. Уж лучше стоять перед вооруженной бандой мотоциклистов, чем перед этим змеем, которого мы только ранили, но не убили.

– Прекрати, любимый. Нас никто не тронет.

– Дункан. Там, внизу, – это же он. И я ему завидую. Он мертв, я подарил ему вечный покой, а он отплатил мне кошмарами.

– Но ведь это от зелья, разве нет? От него все кошмары.

– Дорогая…

– Помнишь, что ты сказал о Коллуме? Что от дури люди сходят с ума. Тебе нужно с этим покончить, или ты потеряешь все, что мы завоевали! Ты меня слышишь? Больше ни крупицы этого ведьминого зелья!

– Но кошмары не придуманные. Сержант мне звонил. Мы заключили сделку. Или ты забыла про большое преступление, которое мы задумали на сегодня? Забыла, что мой единственный отец и лучший друг сегодня умрет?

– Не знаю, о чем ты говоришь, да и сам ты не знаешь. Когда дело сделано, нет смысла сокрушаться. А зелье не принесет тебе ни утешения, ни смелости, ему нужна другая плата – твоя душа. Так что нечего! Повяжи-ка лучше галстук, любимый. И улыбнись. – Она взяла его за руку: – Пошли, очаруем их до смерти.

Кетнес сидела в кресле с бокалом красного вина, прислушиваясь к дождю, барабанящему по чердачному окну, и к голосу Кайта по радио. Он говорил о том, что исполняющий обязанности комиссара полиции на практике имел больше власти, чем избранный согласно всем требованиям демократии бургомистр, и все благодаря тому, что Кеннет в свое время здорово намудрил с законодательством. Кетнес нравился его хриплый спокойный голос и то, что он не стесняется бравировать своей эрудицией и интеллигентностью. Но больше всего ей нравилось, что он всегда и всем шел наперекор. Сначала Кеннету, потом Тортеллу и даже Дункану, который сам много с кем боролся.

Одинок его путь. А кому захочется оставаться одиноким, если есть выбор?

Иногда ей хотелось отправить ему на радиостанцию анонимное письмо – написать, как она рада, что на свете существуют такие принципиальные люди, как он, которые еще не боятся взять на себя обязанности одинокого и бесстрашного сторожевого пса. Кстати, опять какой-то странный звук за входной дверью. Уже не в первый раз. Кетнес приглушила радио. Вслушалась. Вот опять. Она тихонько подошла к двери и прижалась к ней ухом. Знакомый скрип. Она открыла.

– Дуфф! Ты чего тут делаешь?

– Я… э-э-э… стою тут. И думаю. – Дуфф стоял, засунув руки глубоко в карманы плаща и раскачиваясь на каблуках своих больших ботинок, которые и издавали этот скрип.

– Почему не позвонил?

– Я звонил, – ответил Дуфф, – я… Наверное, звонок сломался.

Она широко открыла дверь, но он все еще в нерешительности стоял на пороге.

– Чего такой хмурый, Дуфф?

– Разве я хмурый?

– Извини, я понимаю, конечно, что сейчас не время для веселья. Так ты входишь или нет?

Он отвел глаза.

– Можно я останусь у тебя до полуночи?

– Разумеется, только зайди, а то я уже замерзла.

Сержант крепко держался за руль своей «хонды CB450» – «Черного бомбера». Он купил этот мотоцикл почти пять лет назад и в лучшие времена выжимал из него сто шестьдесят километров в час. Однако мотоцикл уже не тот, что прежде, к тому же недавно появилась новая модель – «хонда CB750». Сержант посмотрел на часы. Без шестнадцати семь. Вечерний поток машин схлынул, наступили ранние сумерки, и, стоя на обочине, он мог разглядеть любую машину, направлявшуюся к повороту на Висельную гору. Свенон выслал им подкрепление из южного клуба – и трех часов не прошло, как в город прикатили трое так называемых «кузенов». Они остановились возле бензоколонки на дороге, откуда должна была показаться машина, – отслеживали марки и регистрационные номера всех, кто проезжал мимо. Он посмотрел на другую сторону перекрестка, на столб электропередачи, на котором сидел обутый в «кошки» Колин. Его задачей было вставлять отвертку в светофорное реле и регулировать систему переключения огней на светофоре. В эти бесконечные минуты ожидания они развлекались, внезапно переключая светофоры с зеленого на красный, и тогда водители резко тормозили. Секунду спустя вновь загорался зеленый, и машины словно в нерешительности трогались и катили дальше, а Сержант мигал передними фарами, давая Колину знак, что все, мол, идет по плану.

Сержант вновь взглянул на часы. Без пятнадцати семь.