Ю Несбё - Макбет

– Они брали то, что принадлежало им, – тихо и спокойно проговорила она.

– И то же самое говорил ваш отец, приходя к вам по ночам.

– Он брал то, что принадлежало ему.

Альсакер пробежал глазами по строчкам. Он не впервые слышал о насилии, но в этом рассказе было нечто… особенно тревожное.

– В возрасте тринадцати лет вы забеременели и родили ребенка. Ваша мать назвала вас шлюхой и потребовала утопить приплод шлюхи, как она это назвала, в реке. Но вы отказались.

– Я хотела сохранить то, что мне принадлежало.

– Вас с ребенком выгнали из дома, и первую ночь вы провели у первого встреченного вами мужчины.

– Сначала он сказал, что убьет ребенка, если тот не прекратит плакать, и я взяла ребенка в постель. Но потом он сказал, что ребенок смотрит на него и мешает сосредоточиться.

– А пока он спал, вы украли у него деньги и еду.

– Я лишь взяла то, что мне принадлежало.

– И что именно принадлежит вам?

– То, что есть у других.

– Что произошло потом?

– Реку осушили.

– Леди, что произошло потом?

– Здесь построили несколько фабрик. В город начали съезжаться рабочие. Я стала зарабатывать больше. Как-то раз в гости ко мне пришла мать. Она рассказала, что отец умер. Легкие. И что смерть его была мучительной. Жаль, что меня в тот момент рядом с ним не было – вот как я ей сказала. Я бы с радостью понаблюдала, как он мучается.

– Леди, вы ходите вокруг и не отвечаете по существу. Что случилось с ребенком?

– Вы замечали, что лица у младенцев с каждым днем меняются? Однажды девочка стала похожей на него.

– На вашего отца?

– Да.

– И что вы тогда сделали?

– Я дала ей побольше молока, и она заснула, а перед сном радостно мне улыбнулась. Потом я взяла и ударила ее головой о стену. Оказалось, что голову очень легко разбить – вы знали об этом? Человеческая жизнь такая хрупкая.

Альсакер кашлянул:

– Вы сделали это, потому что лицо ребенка напоминало вам об отце?

– Нет. Но так у меня, по крайней мере, появилось оправдание.

– Значит, вы и прежде обдумывали такую возможность?

– Разумеется.

– Почему этот поступок был настолько очевидным?

Она на миг умолкла. Ее зрачки вдруг расширились, и Альсакер подумал вдруг о лягушачьих яйцах и о головастике, который пытается выбраться из плодного яйца.

– Если хочешь достичь цели, ты должен научиться жертвовать теми, кого любишь. Когда тот, кто взбирается на вершину в одной связке с тобой, слабеет, нужно либо постоянно подбадривать его, либо перерезать веревку.

– Почему?

– Почему? Если он упадет, то потянет в пропасть и тебя. Хочешь выжить? Тогда позволь рукам совершить то, чего страшится сердце.

– Убить того, кого любишь?

– Подобно Аврааму, который пожертвовал Исааком, своим сыном. Пусть прольется кровь. Аминь.

По спине у Альсакера пробежал холодок. Врач сделал несколько пометок.

– А что там, на вершине, что так манит вас туда?

– На вершине – вершина. Доберись туда – и окажешься выше всего и всех на свете.

– Неужели без этого никак не обойтись?

– Нет, конечно, можно оставаться внизу. В грязи. На затопленном берегу реки. Но если полез наверх, то назад пути нет, и выбираешь между вершиной и пропастью.

Альсакер отложил в сторону ручку.

– И ради вершины вы согласны пожертвовать всем, что имеете, даже самым дорогим. Получается, что выживание важнее любви?

– Естественно. Но в последнее время я начинаю понимать, что без любви люди не могут. Поэтому для меня выживание обернется смертью, доктор.

Ее взгляд внезапно прояснился, и Альсакер даже решил, что, возможно, психозом Леди не страдает. Впрочем, скорее всего, это результат гипноза или временного пробуждения. Альсакер и прежде неоднократно видел подобное. Пациент, переживающий сильный психоз или глубокую депрессию, вдруг оживлялся, как утопающий, который собирался с силами и выплывал на поверхность. Родственники больного и неопытные психиатры на несколько дней преисполняются надежд, однако затем пациент прикладывает все усилия, чтобы лишить себя жизни, или вновь погружается во мрак. Но нет, в случае с Леди такое пробуждение было результатом гипноза, потому что ее глаза тотчас же затянулись похожей на лягушачье яйцо пленкой.

– Тут в газете пишут, что после твоего интервью все только и ждут, когда ты выдвинешь свою кандидатуру на пост бургомистра, – сказал Сейтон.

Расстелив на журнальном столике газету, он принялся стричь ногти, стараясь, чтобы они падали не на пол, а на газету.