П. Никитина - Страшный душитель

В таких бесплодных занятиях мы провели около часа.

— Черт возьми! Он догонит нас, — яростно прошептал Холмс.

Мы сделали последнюю попытку, и она увенчалась успехом.

Паром перетягивался на веревке, и мы, наконец нашли ее конец. Но в ту же секунду где-то близко от нас раздался топот скачущих лошадей, и едва только мы успели отчалить от берега, как взмыленная тройка, повернув с дороги, прямо бросилась в воду. Два человека соскочили с нее и, прежде чем мы успели опомниться, взобрались на паром.

— Ага, так вы так, — раздался около нас хриплый, полный бешенства голос. В ту же секунду я увидел Бориса Николаевича, который, как кошка, бросился на Холмса, стоявшего у веревки.

Не успел я кинуться к нему на выручку, как чьи-то руки схватили меня.

Между тем паром шел полным ходом, и никто не видел бешеной борьбы не на жизнь, а на смерть, которая происходила теперь на нем.

Сжимая друг друга руками, впиваясь зубами в тела противников, мы катались по парому вместе с нашими врагами.

В пылу борьбы я не видел, что происходит с Холмсом.

Но вот у борта парома собрав последние силы, я успел высвободить свои руки и, схватив за горло моего противника, что есть мочи ударил его теменем о деревянный настил.

Он сделал отчаянное усилие и, выскользнув у меня из рук, скрылся в волнах реки.

Быстро вскочив на ноги, я бросился на помощь к Холмсу.

Но было уже поздно. В тот самый момент, когда я почти подоспел к нему, он, обнявшись смертельным объятием с Борисом Карцевым, упал с ним в воду и моментально скрылся из моих глаз.

Тщетно кричал я. Гробовое молчание реки было мне ответом. Кое-как приблизился я к противоположному берегу и, добравшись до первой попавшейся деревушки, поднял на ноги всех ее обитателей, заявив им о случившемся с нами несчастьи, заклиная их во что бы то ни стало отыскать моего друга.

Всю ночь и весь следующий день мы провели в поисках.

Было дано знать и в деревни, находящиеся вниз по течению, но все меры оказались тщетными.

Холмс исчез безвозвратно.

Прождав результатов поисков пять дней, я выехал в Москву, где заявив о случившемся полиции, вскоре надолго покинул русскую столицу и возвратился в Англию, оплакивая преждевременную кончину лучшего из своих друзей.