Татьяна Луганцева - Повелительница сердец

– Жуткая история, – ответила Яна.

– Короче, сгинула та принцесса в этих краях от нежелания выходить замуж. Конечно, она скорее всего разбилась, сорвалась со скалы и утонула в фьорде, но здесь говорят, что дух фьордов пожалел бедную девушку, отрезанную от людей и обреченную на страшную, долгую смерть. И превратил ее в скалу, вобрал ее тело и душу в строгую и суровую природу Норвегии, вознаградив таким образом за верность и нежелание покинуть родину. А ее волосы стали водопадом. Обезумевший от горя отец-король сначала сердился за ее побег, потом впал в отчаяние, когда увидел, что дальше невозможно продолжать погоню. И то, что он не увидит свою дочь больше никогда в жизни, ввергло короля в глубокое раскаяние, сожаление и помутило его рассудок. С тех пор его неприкаянный дух бродит вокруг той скалы, но забраться на нее не может. А его погибшая дочь очерствела сердцем, оно превратилось в твердую породу, которой отличается та гора. Она не простила своих родственников, не понявших ее раненую душу и загнавших в ледяной плен навсегда. А еще с той скалы, если кто-то все-таки осмеливается начать восхождение, чаще всего происходят камнепады. Очень много народа уже погибло, а на вершину так никто и не забрался, потому что якобы сбежавшая принцесса сбрасывает на них камни и глыбы льда, думая, что это ее преследователи. А скупые слезы девушки по своей жуткой судьбе, по тому, что ей не дали познать любовь, превращаются в водопад. Но самое интересное, что норвежцы, несмотря на такую трагичную историю, очень любят этот водопад и называют его Серебряной струйкой.

– Ты сначала говорила, что падающая вода – это волосы принцессы.

– Ошиблась! Волосы ее – облака. Они всегда пышные и мрачные над той скалой. А вот тоненький водопад – слезы. И возле него со скалы ни разу не упал ни один камень, не погиб ни один человек. Принцесса словно дает прикоснуться людям к ее слезам. Здесь даже есть традиция: молодожены должны испить по глотку из Серебряной струйки, что придаст верности их браку. Делается это перед свадьбой, вроде как для проверки.

– Кто неверный, умрет от отравления? – уточнила Яна.

– Бывало и так: прямо перед свадьбой что-то раз, и разладится! Поэтому не все пары рискуют испить слезы Мариэлы. Так ее звали, ту несчастную принцессу. А ты что рот раскрыла? Что делать-то? Не сходится на тебе тулупчик-то! Потому что именно за стройность и изящность норвежцы прозвали Эмилию Серебряной струйкой.

– Я бы ее назвала так за весьма переливчатый голосок. Может, его просто не застегивать? Ведь оно должно быть на мне, иначе мы его не пронесем!

– Да уж… Я-то точно его не натяну даже на затылок. Но ты в нем не сможешь дышать! Шевелиться тоже не сможешь!

– А я… потихоньку. Пройдем и сразу же начнем искать, где она прячет свой чемоданчик. Вернее, конечно, мой.

– У тебя есть план?

– Мне надо будет найти Артура и разыграть ложное помрачение рассудка. При этом главное – не переиграть. А у меня не всегда получается.

– Охотно верю. Ты же прям как я – огонь! У таких женщин просто взрывной темперамент, и если он взрывается, то может покалечить стоящих вокруг.

Яна рассмеялась.

– Тихо! Не ржи, как лошадь, платье треснет! – забеспокоилась Татьяна Павловна.

Цветкова посмотрела на свое отражение в зеркале и почувствовала себя, словно в комнате смеха. Сразу было видно, что платье предназначалось не для нее. Черные оборочки на белом платье выглядели на ней весьма траурно, а не пикантно. Рукава были коротки, подол являл миру худые щиколотки. И даже брильянты смотрелись смешно на общем фоне.

– Да… Если наш план провалится и меня повяжут прямо в этом многомиллионном платье, то моя горькая судьба перекроет судьбу Мариэлы. А поток моих слез уж никак не будет называться струйкой.

– Я с тобой в тюрьму пойду. Я своих не бросаю! – заверила ее Татьяна Павловна с печатью героизма на лице.

– Меня греет эта мысль… Помоги, пожалуйста, надеть туфли, мне ведь особо и не нагнуться.

Профессорша выполнила просьбу. Яна еще раз с ужасом глянула на себя в зеркало и мысленно перекрестилась.

– Давай, Таня, драпируй теперь!

Таня тоже пребывала в состоянии внутреннего возбуждения. Из сумок, доставленных из магазина, она достала ярко-красную, просто алую ткань, натуральный шелк, и принялась обматывать фигуру Яны, словно древнеегипетскую мумию бинтами.

– Сейчас утянем… Не волнуйся, сейчас замотаем и все скроем… – бормотала, трудясь в поте лица, Татьяна Павловна.