Николай Леонов - Агония

- Папашка, что с тобой? - весело спросила Даша, шедшая с ним под руку, и рассмеялась. Из-за этой рассыпавшейся пригоршни серебра все и произошло. Не бросила бы Даша свой смех ресторанному залу под ноги, и Корней бы взгляда не поднял, не увидел бы.

Лева приблизился к столику Корнея медленно, смотреть не смел: сочтет нужным, сам поздоровается.

Корней не сводил тяжелого взгляда с Даши, кивнул, и Лева сломался в поклоне. Даша удивленно подняла брови, оглядела незнакомца и вновь рассмеялась.

- Подойди, любезный, - поднося к губам чашку кофе, сказал Корней. Позже. Один, - он произнес все слова раздельно, негромко, но очень четко.

- Непременно, - выдавил Лева и, не зная, как Корнея назвать, зашевелил губами беззвучно.

- Что за чучело гороховое? - спросила умышленно громко Даша, усаживаясь за столик у зеркала. По лицу старого афериста она поняла, что человек в скромном коверкотовом костюме отнюдь не "чучело", но, злясь и на Леву за его подобострастность, и на себя за неожиданно испортившееся настроение, уже искусственно рассмеялась.

Официант застыл, рука будто гипсовая - на отлете. Лева, не заглядывая в меню с золотым обрезом, сделал заказ скромный: не любит Корней людей, живущих широко. Когда человек убежал, Даша стрельнула взглядом в сторону Корнея. Лева опомнился, зашептал:

- Умри, Дарья. Он моргнет только - нас обоих здесь, за этим столиком, удавят.

- Не бери на характер, - Даша улыбнулась презрительно, однако говорила шепотом. Лева промокнул лоб салфеткой, хотел подняться, но остался на месте, и она спросила: - Корень? Неужто?

- Какой Корень? Не знаю никакого Корня, - простонал Лева, кляня себя за болтливость, за встречу с девчонкой, за то, что пошел в "Эльдорадо".

Не бывает Корней в таких местах, не случайно все это, ох не случайно. Лева знал за собой вину. С месяц назад один человек передал ему три дорогие вещицы, предупредил: в Москве не продавай. Корень не велел. А он, старый пень, соблазнился предложением. Все-таки он одолел страх, пересел за столик к Корнею, почти нормальным голосом сказал:

- Рад видеть тебя в здравии, приятного аппетита.

- Чего же здесь приятного? - Корней дернул плечом. - Мы золотых приисков не имеем, икрой не балуемся, не как некоторые.

Лева согласно хихикнул и, ободренный шуткой, спросил:

- Может, тебе этот ресторанчик завернуть? Только прикажи. - Натансон, как и другие уголовники, верил в миллионы Корнея, в то, что тот где-то в неизвестном для других месте делает деньги настоящие, серьезные. Если бы он знал, что Корней имеет лишь долю доходов с гостиницы и чаевые с залетных паханов и что капитала у Корнея на черный день не имеется!

- Кто такая? - Корней рисовал ложечкой на скатерти замысловатые вензеля.

Лева Натансон все понял: неизвестно Корнею о проданных в Москве камнях, встреча получилась нечаянная, не видать теперь Даши как своих ушей. От обиды у него задрожали полные губы. Девчонку терять до слез жалко. Самоуговоры не действовали. Дашу отдавать не хотелось, знал: такой девчонки ему больше не встретить.

Корней рисовал серебряной ложечкой на крахмальной скатерти, ждал.

Лева облизнул губы, тихонько кашлянул. "Совру - и амба, откуда знать ему?" - решился.

- Не наша. Не деловая, студенточка полуголодная, - выдавил из себя. Если интересуешься, будь ласков, обяжешь, - и сам не верил.

Корней наслаждался унижением Левы Натансона, от своей власти пьянел. Умен, оборотист, богат, а против меня - тля, скажу слово - крахмальную скатерть сожрешь. Корней улыбнулся своим мыслям, Лева снова облизнул губы и заговорил быстро:

- Прости, черт попутал! Наша девка, возьми, не пожалеешь! Тело! Темперамент!

Смилостивился Корней, поднял взгляд, от широты души улыбнулся даже.

- Для дела нужна, - он встал, направился к выходу. Лева держался за плечом, дышал в ухо. - Для нашего дела, общего. Ты в Хлебном ночуешь? остановился, слушал, опустив голову.

- В Хлебном, в том же переулочке, - Лева словно радовался. - Ну и память у тебя! Каждого из нас, самого маленького, помнишь.

- Вечером к тебе заскочат, отдашь, - Корней раздумывал, взглянуть или не взглянуть, не удержался, поднял голову, увидел капельки пота над бровями, губа дрожит, глаза не знает куда и девать. Что коньяки да шампанское? Вот она, жизнь настоящая!

Вечером Дашу привезли в гостиницу "Встреча", как раз когда провинилась Анна Францевна, приняла подарок от делового, но глупого. И уж не так велика ее вина была, в другой раз Корней велел бы оплеух немочке для памяти надавать. Не повезло Анне, решил Корней новенькой девушке все сразу и до конца объяснить, чтобы ничего неясным не оставалось. Потому и били Анну долго и серьезно.