Николай Леонов - Агония

- Заправляешь, - Леха улыбнулся, поскреб рыжую щетину, обнял Хана за плечи, повел в угол. - Как он там? Я лишь намедни узнал, что заболел тезка...

- Он неделю как на курорт приехал, повязали его у барыги, за ним чисто, подержат и выгонят, - говорил Хан быстро. - Так он тебе велел передать.

- Уважил, уважил, - рокотал Леха. - А ты как? Вчистую?

- Если бы, - вздохнул Хан. - Под венец вели, червонец обламывался, соскочил...

- По мокрому?

- Никогда, - быстро ответил Хан. - Но не один, - указал взглядом на Сынка. - И как есть, - он провел ладонями по карманам. - А тезка твой сказал, что его Корней искал...

- То его, - перебил Леха. - Твоего имени никто не называл. Я тебя даже во сне не видел.

- Раз мне тезка Корнея назвал, значит, гожусь.

- Что же ты хочешь?

- Спрячь нас, скажи Корнею как есть, пусть решает.

- Тебя можно, а этот к чему? - Леха покосился на Сынка, который своей фрачной парой выделялся среди порядком обшарпанной публики.

- Это же Сынок, - сказал Хан.

- Чей? - придуриваясь, спросил Леха; заметив, как скривился Хан, сказал: - Слыхал, слыхал: разговоров много. Тебя-то как кличут?

- Хан, - ответил, а сам подумал: "Леха кличку Сынок явно слыхал, и держится парень нагло, будто в законе он абсолютно. Сынок? Сынок? напрягал память Хан. - Почему же я его не знаю?"

- Точно окрестили, на татарву смахиваешь. Ждите, - Леха хотел идти, но задержался. - Скажи своему Сынку, чтобы он с Барином в игру не ввязывался, останется в чем мать родила, - он утробно хохотнул и неожиданно легким шагом направился к выходу.

Сынок, прислонившись к колонне, видимо, собирался играть в карты с хорошо одетым мужчиной средних лет. Котелок и трость игрока держал какой-то пьянчужка, смотрел на Барина подобострастно и фальшивым голосом говорил:

- Барин, вы же не в клубе, опомнитесь... Здесь же вас обчистят...

- А мне не жаль мово второго мильёна... - сверкая золотыми коронками, говорил Барин и тасовал так, что о его профессии не догадался бы только слепой. Вокруг играющих собрались любопытные.

- Опять связался, битому неймется, - говорил один.

- Вчера пятьсот оставил.

- Третьего дня тысячу...

Сынок глядел на Барина восторженно, на зрителей - виновато и, смущаясь, говорил:

- Нам много не надо, червончик-другой - ив аккурат закончим. Я счастливый, батя мне ишь какую одежонку купил, женить собирается, - он лучезарно улыбнулся.

Хан собрался было вмешаться, но, вспомнив гонор нового приятеля, раздумал: "Больше червонца у него нет, а на вещи играть не дам".

Барин ловко справился со своим делом, сложил колоду так, что Сынок мог выиграть лишь прошлогодний снег. Сынок снял неуклюже, последовал "вольт" прием, при котором колода возвращается в первоначальное положение.

- Войдите, - Барин бросил в свой котелок червонец.

- Чего? А, гроши, - догадался Сынок и долго шарил по карманам, отворачивался, чтобы не видели, где и сколько у него лежит.

- Пожалте, - он положил червонец, взял у пьянчужки котелок, надел себе на голову, качнулся неловко, толкнул Барина и выбил у него колоду.

Мастерски сложенные карты рассыпались.

- Извиняйте, извиняйте, - Сынок нагнулся, помогая собрать карты, придерживал сползающий котелок, приговаривая: - Червончики, голубчики, где вы?

Барин болезненно поморщился, сложил колоду и спросил:

- Дать или сами возьмете?

- Сам, только сам, ручка счастливая, - Сынок показал всем свою руку, взял снизу две карты и открыл туза и десятку.

- Счастье фраера светлее солнца, - сказал Барин. Сынок вынул из котелка червонец, сунул в карман, подождал, пока Барин положит новый, прорезал колоду, дал снять.

- Открывайте по одной снизу, - сказал Барин. Сынок открыл семерку, затем короля. Барин кивнул, мол, еще. На колоду лег туз.

- Не очко меня сгубило, а к одиннадцати туз, - пропел Сынок.

- А Барин, кажись, на приезжего попал, - сказал кто-то.

Игра продолжалась еще минут пять. Сынок забрал у Барина шестьдесят рублей, часы и кольца, перестал дурачиться, смотрел на жертву равнодушно. Когда Барин начал в очередной раз сдавать. Сынок небрежно вынул у него из рукава туза и сказал:

- С этим номером только в приюте для убогих выступать, - надел Барину котелок на голову: - Спи спокойно, тебя сегодня не обворуют.

Кругом рассмеялись, и, хотя выиграл чужак, народ веселился от души: ловких здесь уважали. Хан следил за происходящим и, с одной стороны, радовался за приятеля, с другой - злился его успеху, малый и так не подарок, а теперь зазнается еще больше.

Сынок отделил от выигрыша два червонца, один положил в нагрудный карман Барину, как платочек, оставив уголки, и сказал: