Леонид Левин - Китеж уходит под воду (Исповедь мертвецов)

О том насколько профессорша бедна, Лешка мог при желании просветить соседок, да такового не имелось, ибо самих соседок из подобных собственной "академических", "непростых" семеек не больно ценил и жаловал.

В общем, оставили в покое. Без комментариев, с холодным безразличием наблюдала родня за его последовательными увлечениями сначала боксом, затем стрельбой, потом аквалангом и наконец, о Боже, прыжками с парашютом. То ли дело младший брат. тут все было в порядке, - любовь к уравнениям, ранняя близорукость, очки, повышенное давление, выжженные химикалиями карманы и благоговейное отношение к функциям многих переменных.

Клавдя, в свою очередь, изводила мамашку упорным отвращением к кулинарии, мытью посуды, шарканью веником, подведению балансов домашних расходов, с обязательными проклятиями и заклинаниями о дороговизне жизни, жадинах пассажирах и дураках начальниках. То же относилось к засолке капусты, варке варений, солению помидоров с огурцами. Всему перечисленному, развратная дивица, игнорируя переодические трепки, предпочитала томное валяние на тахте с невесть какими путями добытыми сборниками Вознесенского, Рождественского, Евтушенко и Межелайтиса, альбома Чюрлениса, с фотокопиями нелегальных книг по йоге и парапсихологии. Мамашка дико удивлялась, в кого бы это пошла деваха? Книги в их родне отродясь не водились.

Папашка-профессор и мамашка-буфетчица, впрочем, совершенно не зная друг друга, оказались совершенно едины в педагогическом порыве, проявив на практике борьбу и единство противоположностей. И тот и другая с неописуемой и необъяснимой яростью в клочья рвали зловредную "мукалатуру", начиная с "Трех мушкетеров" и заканчивая несчстным Чюрленисом.

Вообщем, Лешка и Клавдя, хоть и обитали на различных полюсах, но являли собой именно тех уродов без которых порядочные семьи ну ни как не обходятся. Стоит ли удивляться, что судьба просто зашвырнула этих изгоев друг другу в объятия.

Случилось это событие после последней по счету попытки облагородить сынка, пристроив его в Университет. От точных наук Лешка начинал оглушительно зевать в чинной тишине аудиторий, впадал в ступор при ответах на семинарах. Выход напрашивался один, подчиняясь инстинкту самосохранения, организм отправлял его вместо занятий на свидания с прогульщицей Клавдей.

Может так бы и тянулось до диплома, но судьба сделала очередной выкрутас. Однажды, после первого курса, Лешку перехватила в коридоре очкастая, похожая статью на переодетого мужика, преподавательница высшей математики. Взяв крепко за руку обсыпанными мелом пальцами, порекомендавала гулким лекторским басом честно и добровольно бросить к чертовой матери учебу и поискать занятие по-душе. Потому, что больше она ему трояк не поставит. В чем прилюдно клянется. Кстати, ему все равно необходимо зайти к замдекана. Его ждут. Отличный повод нацарапать заявление об отчислении по собственному желанию.

Лешка согласился с безупречной логикой доводов доцента и поплелся в деканат.

Там его уже ждали и, показалось, даже обрадовались приходу, что само по себе удивительно.

За столом, рядом с замдекана сидел не первой молодости капитан первого ранга.

Хозяин кабинета, отставной полковник с седыми "блюхеровскими" усиками под носом, разноцветной орденской колодкой на пол груди, где рядом с отечественными соседствовали экзотические китайские и корейские награды, ласково-ласково улыбался, доброжелательно блестя стеклами очков и вставными зубами. Обычно в таком антураже он сообщал об очередном отказе в степендии, о других мелких и крупных неприятностях.

Следовательно, хорошего ждать не приходилось.

- Вот, товарищ капитан первого ранга, перед Вами наш лучший кандидат. - Отчетливо произнося каждое слово, представил замдекана Лешку. - В науках, правда, не особо усерден, рвения, прилежания не проявляет. Но, прошу учесть, хвостов и академических задолженностей на сегодняшний день не имеет. Зато масса положительных качеств, отличный спортсмен, гордость факультета по бегу на лыжах... в учебное время. Парашютист, боксер, а, главное, свой для Вас человек - подводник-аквалангист, можно сказать - "человек-лягушка". Ну и сердцеед, дамский угодник. Гусар!

Пожевал губами под седой щеткой усов и усмехнулся.

Кем в прошлой, армейской жизни являлся отставной полковник студентам знать неположено, но легенды ходили по аудиториям и общагам о потрясающей осведомленности во всех казавшихся тайными сторонах жизни подопечных. Старикана, впрочем, любили и уважали. В обиду своих питомцев он не давал, зачастую вытаскивал старшекурсников из отделений милиции, даже вытрезвителей без печальных для будущей карьеры последствий.