Анатолий Галкин: Полоса прибоя

Князь Яблонский не считал себя полководцем. С верховным главнокомандующим он виделся лишь на совещаниях. А тут – личный пакет.

Дмитрий Николаевич махнул рукой, отпуская вестового, но солдатик стоял и хлопал огромными ресницами. Рот его безмолвно открывался, как у поднятой в лодку рыбы. Это он хотел что-то сказать, но никак не находил слов.

– Ты что, любезный? Свободен! Иди на все четыре стороны.

– Не велено!

– Что – не велено?

– Уходить не велено. Приказано получить ответ.

– Понятно… Подожди, голубчик, внизу. Я тебя с балкона кликну…

Было раннее утро. Яблонский только встал, еще не завтракал и ходил по своей огромной спальне в ярком красном халате.

Ему нравилась эта комната. Темное резное дерево на стенах и потолке. Кровать, по краям которой четыре витых столба, а сверху балдахин с бахромой… Все это было похоже на английский замок в средние века.

Перед самой войной с германцами он венчался с молодой женой. Свадьбу гуляли в Ялте, а сюда приехали в сумерках. Они вдвоем шли по темным коридорам, и он, дурак, пугал Анастасию приведениями.

Она дрожала всем телом и прижималась к нему от страха, забывая, что начинается ее первая брачная ночь… Это было шесть лет назад.

Последнее письмо от Анастасии князь получил месяц назад. На конверте стоял парижский адрес.

Яблонский подошел к бюро и долго выбирал нож для бумаг. Наконец взял любимый – ажурная бронзовая ручка и лезвие из слоновой кости… Письмо было написано вчера. Врангель сам поставил дату – двадцатое октября по европейскому стилю.

Барон сообщал, что произвел Яблонского в чин полковника, поздравлял с этим и просил приехать в Севастополь для получения важного задания.

Вестовой торчал внизу, а князь не любил, когда его ждут. Он сел за откидной столик и быстро написал короткий ответ.

В первых строках он благодарил за производство в чин полковника и обещал оправдать доверие.

Во второй фразе сообщал, что прибудет в Севастополь завтра к вечеру. Приехать раньше не позволяют обстоятельства.

Он, конечно, хитрил. А если точно – врал! Он мог бы через час сесть на коня и к обеду въехать на Малахов курган. Вся дорога – не больше шести часов.

Он мог бы выехать сегодня, но лень! Не хотелось вот так вдруг… Сегодня он позовет портного. Тот поправит форму, приделает к ней полковничьи погоны. Вот только зачем все это?

Красные крепко заперли в Крыму остатки белой армии. Здесь были лучшие офицерские части, много оружия, фуража, но еще больше здесь было беженцев со всей России. Не только князей и баронов, а всех, кто не пролетарии – инженеров, купцов, адвокатов, артистов.

Все эти люди жались поближе к пристаням, где за хорошие деньги их брали на борт турецкие или румынские шхуны… Они спешили. Все ждали, что красные прорвут Перекоп и за два дня займут весь Крым.

Яблонский не стал звать вестового. Он сбросил письмо с балкона и велел мухой лететь к Врангелю… А теперь можно и завтракать.

Вместе с князем за столом сидела женщина, с которой у него были особые отношения… Наталья Николаевна до недавнего времени была практикующим врачом в Киеве. Ее муж два года назад погиб в штабе Лавра Корнилова.

В прошлом году, когда Деникин успешно шел на Москву, Яблонский оказался в Киеве. Плохо залеченная рана на ноге воспалилась, и у него начался жар.

Он бродил по незнакомому городу, боясь упасть где-нибудь в подворотне… Он не помнил, как оказался у двери, на которой была табличка с очень нужным словом «врач».

В комнате пахло лекарствами, а перед ним стояла милая женщина в белом халате. Улыбаясь, она объясняла, что он ошибся, что здесь принимает женский доктор… Перед глазами у князя все поплыло. Он попытался извиниться, но потерял сознание и рухнул у ее ног.

Очнулся он через двое суток. Дмитрий Николаевич лежал в том же «женском» кабинете, но за ширмой и рядом со столиком, на котором стояли чашки, аптечные пузырьки и валялись коробочки с таблетками, резиновые трубки, бинты и салфетки.

Князь попытался сесть и сразу понял, что из одежды у него лишь повязка на ноге… Странно! Он пришел сюда в шинели и в фуражке.

Яблонский тихо сидел, а за ширмой женские голоса обсуждали очень важные вопросы. Он прислушался и сразу покраснел…

У Натальи Николаевны Лариной князь прожил еще месяц. Она перестала принимать пациенток, а он совсем поправился и как-то незаметно перебрался с койки за ширмой в спальню хозяйки.

Они ничего не говорили о своих взаимоотношениях. Они просто жили…