Анатолий Галкин - Полоса прибоя

И странно, но гостиница Стручер стояла не так уж далеко от этого мрачного места. А чуть в стороне – парк и за ним дворец, где когда-то жил царь. Где потом в сорок пятом была Ялтинская конференция и где во внутреннем дворике на лавочке фотографировались вместе Сталин, Рузвельт и Черчилль… Вот такой получается Стручер!

Оленька осталась в Хонде. Она сидела на стреме. У нее в руке был сотовый с набранным номером Дениса. При опасности она могла нажать лишь одну кнопку.

А мужики пошли наверх… Звонок перед квартирой Гапонова был. И он даже звенел, но хозяин не откликался… Подождали минуту, и Ашурков стал позвякивать отмычками.

Замок не был японским, хотя тоже импортный – турецкий.

Илья не хвастался. Дверной замок в квартиру он вскрыл за сорок секунд, а сейфовый в стальной двери перед комнатой – за полторы минуты.

Гапонов был аккуратист и кассеты содержал в порядке. Кроме фамилий на корешках были даты. Запись убийства медсестры Веры Хохловой нашлась быстро.

Кассету смотрели восторженно. Как когда-то фильм про Чапаева.

Особенно суетился Равиль:

– Смотрите! Это за ней Гапонов зашел… Чем это он ее огрел?.. Ну, чудак! Такую улику против себя оставил. Не уважаю… Глядите, поп Гапон убежал, а Слава вошел. Весь такой испуганный и почти голый…

Дальше можно было не смотреть… Денис взял телефон и набрал номер Чуба.

– Вы в гостинице, Виктор Петрович?… Понятно. А у меня очень срочное дело. Хочу вам сдать убийцу… Нет, не Зуйко. Вы и сами знаете, что он не виноват… Нет, и не Баторина с Шустровой. Они тут тоже не при делах. Это совсем другой человек, а улики у меня на него железные… Хорошо! Через двадцать минут я жду вас на нижней дороге в Ялту. В полукилометре от гостиницы.

Пока Денис говорил, Ашурков с Равилем тихо совещались. Понятно, что встреча со старшим следователем их не радовала. Может он и хороший человек, но не той профессии. Денис – строитель, и это хорошо. Ольга – адвокат, тоже ничего. А сотрудник прокуратуры не может не быть шакалом.

Равиль выглядел виноватым:

– Ты извини, Денис, но мы двинемся своим ходом к Гурзуфу. Ты уж пойми, но не хотим с твоим Чубом встречаться.

– Понимаю… У вас аллергия на следователей.

– Именно… Но вечером ждем на банкет. Не забудь только взять у следока бумагу про Зуйко. Что, мол, Слава невиновен, и никто его больше не ищет.

– Это верно. А-то ему завтра и в городе нельзя появиться.

– И вот еще что, Денис. Возьми бумажку с этим номером. Тут код маячка с зеленой Нивы Гапонова… Она не совсем зеленая, а так – болотного цвет… Я тут написал, как просигналить и найти машину. Да твой Чуб и так это должен знать. Прокуроры – они ребята ушлые. Волки!

– Спасибо, Равиль. И тебе, Илья, спасибо… До вечера! Ждите нас. Мы с Ольгой закупим все для банкета. Сегодня у нас большой праздник!

Чуб уже ничему не удивлялся. Он был следователь опытный, матерый. Он хорошо знал, что часто перед успешным раскрытием преступления начинается сумбур. Это как в чайнике – за секунды до кипения вода начинает бурно бурлить… Виктор Петрович совершенно этого не боялся. Не первый раз замужем!

Когда он понял, что парочку киевских маклеров захватили и украли, стало ясно – в этой игре есть и другие действующие лица… Пока доказано, что улыбчивый Алексей Николаевич и шустрая Галина были в его номере и выкрали синюю папку, оставшуюся от Артема Комара. Но убийцами могли быть совсем другие.

Чуб разделил опергруппу и на одной машине выехал в Ливадию. Они были совсем рядом, но предстоял спуск и множество поворотов на узких улочках… То, что этот москвич Носов не сообщил по сотовому имя злодея, так это говорило в его пользу. Серьезный парень! И не дурак…

Серая Хонда стояла так, что подъехавшие сыщики видели разбитое боковое стекло. Уже это делало ситуацию напряженной… Чуб даже пригляделся к машине, выискивая пулевые отверстия.

– Вы, господин Носов, обещали выдать убийцу. Кто он?

– Через три минуты скажу. Пока, Виктор Петрович, пройдем в одну квартирку, вон в том доме, на втором этаже.

Чуб послушно повел опергруппу в серый каменный барак. Дверь в квартиру была распахнута. Из комнаты слышался какой-то грохот и убийственная ругань… Сыщики мгновенно выхватили пистолеты и прижались к стенам.

За стальную дверь входили с опаской, но помещение, похожее на пульт управления, было пустым. По одной стене горели телеэкраны, которые показывали пустые номера знакомой гостиницы. Чуб даже узнал свою комнатку и свои джинсы, брошенные прямо на подушку… Только на одном экране были люди. Супруги Кулябко не просто ругались. Они лаялись, применяя нецензурную лексику.