– Это я зря! О покойниках нельзя говорить плохо… Но эта Милка просто достала! Ощетинилась, что мой кактус, злыми глазками на всех зыркает, а говор, как у привокзальной девки…
– Но драка между ними была?
– Странный вопрос!.. Какая это драка, Михаил Петрович? Совершенно без повода эта макака набросилась на Артура Олеговича… Она чуть лицо ему не расцарапала. Как кошка в него вцепилась и при этом выла, как…
– Как собака?
– Нет, товарищ майор. Она выла, как гиена!
– И, значит, Светлана Егоровна, после конфликта Шмаков мог обидится на потерпевшую?
– Конечно, мог!
– Отлично! А на фоне обиды и большой неприязни подозреваемый мог подкараулить девушку и в состоянии аффекта убить.
– Вот уж нет, майор! Дудки!.. Шмаков – мужик добрый. Обиделся и быстро забыл!.. У него не могло быть никаких аффектов!
– Я же не утверждаю, Светлана Егоровна. Это просто версия… Я говорю чисто теоретически.
– А теоретически, гражданин полицейский, и вы могли убить… У вас алиби есть? Где вы были вчера около одиннадцати?
– Я дома был. Жена может подтвердить. Мы с ней уже спать собирались… Постойте, Светлана Егоровна! Вы не забывайтесь! Здесь я вас допрашиваю, а не наоборот… Подпишите протоколы. На каждом листе фразу: «С моих слов записано верно». Ну и дату, подпись…
Громова подписала бумаги, получила пропуск на выход и ушла… У самой двери она оглянулась и взглянула на Оксану виноватым взглядом.
После ухода свидетельницы майор Фирсов встал. Он не мог разговаривать со Штурмом сидя… Это был, конечно, адвокат, но он самый мудрый и важный защитник в городе.
Генерал среди адвокатов!
Фирсов понимал, что в этом деле у него на руках все козыри. Но он боялся Штурма!.. Семен Осипович всегда умел любую версию перевернуть с ног на голову… И наоборот!
И всё-таки майор пытался держаться бодро.
– Я полагаю, Семен Осипович, что в этом деле защите не светит!.. Все улики налицо. Весь состав преступления – объект, субъект, место, время, мотив… Вот заключение по отпечаткам на заточке, вот кровь на одежде Артема, вот время смерти. Всё совпадает!
– И у вас нет никаких сомнений?
– Ни на грамм! Всё чисто… О других версиях даже и не думаю.
– Жалко, майор.
– Что жалко?
– Жаль, что вы не думаете… Какими ключами открыт сейф? Кто разбросал часть денег, и где остальные? Зачем выбросили кресло в окно? Чей обгоревший окурок в коробке от петард?.. Это малая часть вопросов.
– А я, господин Штурм, отвечу сразу на все!.. Они не имеют отношения к делу. Всё очень просто! Где-то совпадение, где-то недоразумение, а где-то сознательное запутывание следов… Бросил кресло в окно, и пусть следствие ломает голову.
– Завидую я вам, майор!.. Легко жить, когда всё очень просто.
* * *
В олимпийском городе должно быть всё прекрасно – и море, и парки, и спортивные трассы и полицейское СИЗО… Это сооружение начали приводить в порядок в первую очередь. Камеры ремонтировали по европейскому стандарту.
Ушли в прошлое двухъярусные нары, открытые унитазы в углу, небольшие окна под потолком, грязные стены с остатками зеленой краски.
При сдаче объекта он смотрелся почти, как курорт. Вместо камеры на двенадцать коек с парашей – чистенький уютный номер на пятерых. Просторный номер с тумбочками, с буфетом, с обеденным столом и душем.
Но всё это было год назад, при торжественной сдаче объекта. Сейчас светлые стены покрылись картинками, надписями и рисунками. Мебель расшаталась и к пяти кроватям добавилась еще одна.
Население СИЗО изменилось мало. Сюда попадала не лучшая часть горожан. Изредка здесь встречались матерые бандиты или воры в законе. Чаще ловились мелкие урки, карманники, домушники и хулиганы. Совсем редко попадались маньяки и «мокрушники» – убийцы разного уровня.
Шмаков относился к последней категории. И это не бытовуха, не поножовщина по пьянке…
Заколоть полтавскую хохлушку в своем рабочем кабинете, это «высший пилотаж в криминальной» иерархии. И поэтому Артура в камере очень уважали.
Обычно молодым новичкам организуют прописку, устраивая всякие хохмы и подлянки…
Нарисуют, например, на стене боксера со зверской рожей и предлагают свеженькому сокамернику побить того типа. Под общий хохот неопытный заключенный бьет кулаками по стене… А знающий арестант небрежно бросит через плечо: «Пусть этот тип первым меня ударит. Тогда я ему покажу»…
Со Шмаковым ничего подобного не делали по ряду причин.
Во-первых – возраст. Он не был мальчишкой или молодым лохом.
Читать дальше