Валерий Ильичёв - Соблазн [сборник]

Василя похоронили через три дня. Никто глубоко не разбирался в смерти находящегося без регистрации в Москве вечно пьяного грузчика с рынка.

Узнав, что все прошло удачно, Галина успокоилась. Лежа вечером рядом с Юрием Ивановичем молодая женщина предавалась мечтам:

«Теперь ничто не помешает мне добиться прописки в Москве. И хотя с Юрием Ивановичем жить не так уж и плохо, я все же напишу своему соседу Гришке, чтобы приезжал. Вот уж ради кого я на все готова пойти!».

Галка представила себя в уютной московской квартире вместе с любимым с юных лет Гришкой и с трудом перевела перехваченное от волнения дыхание. В этот момент она уже наверняка знала, что скоро использует оставшийся в пузырьке смертельный порошок.

А рядом с нею самодовольно похрапывал Юрий Иванович, не подозревающий ни о гибели Василя, ни о готовящемся переезде в его квартиру красавца Гришки. И в своем блаженном неведении, он был вполне счастлив.

Заканчивая отчет, Сухов видел, как мрачнеет лицо начальника. Ему явно не понравилась информация о темных делах высокопоставленного чиновника. После некоторого раздумья подполковник предложил:

— Я не хочу, чтобы в моих сотрудников стреляли, либо прятали за решетку. Так что давай договоримся: нами установлен исполнитель убийства, преступление будет числиться раскрытым, а о заказчике просто забудем. В отношении особо важной персоны доказательств нет. Всеми уважаемого человека оправдают, и дело повиснет «глухарем». Нам с тобою этого не простят. Поэтому свои секретные шпаргалки спрячь до лучших времен!

— Значит, мы можем разоблачать только мелкие «сошки», а главные воры неприкасаемые?

— Ты сам диагноз поставил, так что ответа не жди!

Сухов вернулся к себе в кабинет и сел писать рапорт об увольнении. С особым удовольствием вывел слова: «по собственному желанию». Затем вновь направился к Тихонову. Тот прочитал рапорт и отбросил его на край стола:

— Еще один рыцарь без страха и упрека. Ты не желаешь замараться, а нам, твоим коллегам предоставляешь разгребать дерьмо без тебя?

— Так вы же сами отбиваете охоту служить закону! При таких делах, как руки не отмывай, а чистеньким не останешься.

— Да, пойми, Николай, ты по судьбе опер. Такие сыщики — товар штучный. Не хочу терять такого ценного сотрудника. Я же не сказал, что надо уничтожать ценное сообщение осведомителя, а посоветовал попридержать до лучших времен. Так что забирай свою писульку.

Сухов в нерешительности спросил:

— А эти лучшие времена когда-нибудь настанут?

— Конечно, иначе жить не стоит!

Сухов забрал рапорт и вышел из кабинета. Тихонов посмотрел на закрывшуюся за подчиненным дверь. Как же сильно ему в этот момент хотелось верить, что, наконец, наступит день, когда все станут перед законом равны. Слишком уж много накопилось в сейфах у оперативных сотрудников материалов, ожидающих этого, пока никому неведомого часа «X».

Клавдия Сергеевна, тяжело ступая больными ногами, приблизилась к висящей на стене картине и с упрёком спросила:

— Ну, почему ты молчишь и не хочешь подсказать, как мне поступить?

Изображённый на портрете юноша в полосатой спортивной футболке по моде двадцатых годов смотрел на неё с привычным снисходительным доброжелательством и не спешил на помощь. Но Клавдия Сергеевна не отходила, надеясь, что с тонких губ, затаивших горделивую улыбку, наконец, вырвется одобрение уже принятого ею решения. Но молодой человек, смело вступающий в жизнь, продолжал хранить молчание.

Клавдия Сергеевна знала со слов матери, что картину купил дед в далёком 1929 году у молодого уличного художника. Деда она никогда не видела. Он погиб в первый год войны. И вслед за матерью Клавдия Сергеевна уверовала, что принесённый им в дом, юноша на портрете является незримым хранителем их семьи.

В далёком детстве она не обращала внимания на привычно висящий на стене портрет. Но в поздние школьные годы, когда наступила пора влюбляться, Клавдия внезапно ощутила потребность постоянного восхищённого внимания юноши с портрета. Она воспринимала его мускулистого и уверенного в себе как вполне живого человека. И даже стыдливо стала выходить в соседнюю комнату, чтобы не переодеваться у него на глазах.

Так продолжалось до тех пор, пока Клавдия по-настоящему не влюбилась в парня из соседнего дома. После первого свидания она, продолжая воображаемую игру, вознамерилась честно объявить юноше в футболке о своём новом увлечении. Но, придя домой, облегченно ощутила полное равнодушие к мнению своего прежнего избранника и отказалась от неприятного объяснения.