Влада Юрьева - Сладкий, пряный, огнестрельный

Гарбушев был мастером своего дела. Он прекрасно знал, что перевозка контрабанды в трупах стала известным фактом. Теперь многие тела просвечивают на рентгене при транспортировке. Он мог это обойти благодаря своим связям — а мог сделать так, что ничего не нужно обходить.

— Оно там, — уверенно произнес Дамир. — То, что хотел перевезти Гарбушев, находится под пластиной.

— У вас хоть какое-то представление о чести и совести есть? — тяжело вздохнул Гринник. — Умейте проигрывать достойно! Как что-то могли поместить в череп? На нем нет ни травм, ни трещин, за исключением пластины!

— Там не нужны трещины. Природа и без того обеспечивает человеческий череп несколькими естественными отверстиями.

— Вы про рот?

— Не только. В данном случае, я про глаза, — уточнил Дамир. — Сколько глаз было у вашей дочери, когда она отправилась в Мексику?

— Два, конечно! Что за вздор вы несете?!

Вместо ответа Дамир осторожно подцепил пинцетом иссохшее веко правого глаза и отодвинул в сторону. Под ним скрывалось глазное яблоко в идеальном состоянии — белое, с аккуратными красными сосудиками. Дамир постучал по нему пинцетом, и звук был звонкий, как при ударе по пластику.

— Протез, — прокомментировал он. — Очень дорогой и хороший. Когда труп только доставили сюда, он ничем не отличался от настоящего глаза, да и вряд ли кто-то рассматривал его. Вы же сами запретили проводить детальный осмотр, не говоря уже о вскрытии! Под опущенными веками оба глаза выглядели идеально. Но за два года обычное глазное яблоко поддалось сильному разложению, а протез — нет. Посмотрите на рентген. Он здесь смотрится как обычный глаз. У двухлетнего трупа такого не может быть, у свежего — вполне. Поэтому на промышленном рентгене, используемом на таможне, и не заметили подвоха.

— Я не понимаю. — только и смог проговорить Егор.

Дамир уже не обращал на него внимания, знал, что он мешать не будет. Он взял медицинские щипцы и осторожно, стараясь не повредить глазницу, извлек протез. В образовавшееся отверстие он запустил пинцет и почти сразу почувствовал что-то твердое, гладкое — то, чего в человеческом черепе быть не должно.

Очень медленно, еще не зная, что они увидят, он извлек свою находку. Ею оказался продолговатый сверток из непрозрачного целлофана, перемотанного металлической нитью — идеальной формы для такого отверстия. При виде этого Гринник пошатнулся, но на ногах устоял. Тронов на всякий случай встал к нему поближе.

Не отвлекаясь на них, Дамир перерезал нить специальными ножницами и начал разворачивать сверток. Руками он этой вещи не касался, только пинцетом и щипцами. Он и сам не знал, почему, а иначе не получалось.

Как только целлофан был отодвинут в сторону, комната заискрилась радужными отблесками. Перед ними на металлическом столе лежало ожерелье, подобного которому Дамир еще не видел. Его основой служили две нити, унизанные камнями — вероятнее всего, бирюзой и нефритами. Между круглыми бусинами размещались фиолетовые вставки аметистовых черепов. Но центром внимания все равно служил крупный человеческий череп в середине, сделанный из идеальной гладкости цельного опала, камня, в котором словно застыла радуга.

Молчание, охватившее комнату, было сейчас логичным — и бесконечно тяжелым. Кто-то должен был его прервать, потому что иначе казалось, будто жизнь остановилась и черепа смотрят на них. Дамир понимал, что это всего лишь иллюзия, вызванная событиями последних дней, но терпеть ее не собирался. Именно его голос зазвучал первым.

— Я понимаю, что подтверждения у нас нет, но. Думаю, можно сказать, что мы только что познакомились с Марией.

Телефон разрывался отчаянными звонками уже минуты три. Отвечать Веронике не хотелось, но она знала, что должна. Север так просто не отстанет, и его можно понять. Если она не снимет трубку, он примчится сюда прямиком из Швейцарии! Так что она наконец приняла вызов.

— Привет. У меня все в порядке.

Север не стал злиться и спрашивать, куда она умудрилась засунуть телефон.

— У тебя не все в порядке. Я говорил с Дамиром. Мне очень жаль.

Сама Вероника Дамиру ничего не сообщала. Значит, ему передали врачи больницы — он умел договариваться о таких вещах.

— Да, — вздохнула Вероника. — Мне тоже.

Прошло больше часа с тех пор, как ей объявили эту новость, а она до сих пор не могла поверить. Не в ее характере было отрицать очевидное, а тут принять правду не получалось. Даже после того, как ей позволили увидеть тело. Как будто его подменили, это кто-то другой, не он!