Алла Полянская - Кто на свете всех темнее

А прислуга видит все.

— Да, наш мальчик вел себя очень борзо, за что и получил по соплям. — Кинг-Конг ухмыльнулся. — А теперь ждем папу — и вся семья в сборе. И общество такое утонченное, организатор праздников тоже здесь, будем веселиться.

Я в жизни бы не подумала, что парень способен на сарказм — и вдруг.

— Вообще не понимаю, чего ты пенишься.

— А, ты не понимаешь! — Кинг-Конг пнул Алекса, и тот тонко взвизгнул. — Сиди смирно, сопля! Еще раз шевельнешься — сломаю руку.

У этого парня просто пунктик насчет ломания костей, что не свидетельствует о наличии у него функционального мозга, как положено Другому Кальмару. Этот кальмар — обычный.

— Думаешь, Городницкий приедет сюда один?

— Приедет. — Кинг-Конг отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. — Я его знаю, приедет. Я позвонил ему и вкратце обрисовал ситуацию и возможные последствия его упрямства, так что он приедет.

Он так долго был рядом с Городницким, что хорошо его изучил и точно знает, когда и какую реакцию нужно ожидать. А вот Городницкий, спорю на что угодно, понятия не имеет, чего ожидать от опального охранника. Он его и человеком-то не считал, скорее всего.

Впрочем, я тоже считаю, что Кинг-Конг — промежуточное звено между обезьяной и сапиенсом.

— Так я и не поняла насчет общего предка.

Чтобы понять другого человека, даже такого, как Кинг-Конг, с ним надо разговаривать. Интересоваться им, его мнением интересоваться, искренне — а мне искренне любопытно, что знает Кинг-Конг о делах давно минувших дней.

— А что тут понимать? Твой родной отец и я — оба приходимся внуками Владимиру Дымову, который погиб в этом вот самом доме в пятьдесят четвертом году прошлого века. Был так по-глупому убит, а все из-за шлюхи, которую любил и ради которой изменил присяге и родине.

— Объяснись.

Кинг-Конг пожал плечами — видимо, он отвык много разговаривать — за те годы, что изображал из себя вооруженную статую. Но если все произойдет так, как я думаю, то порасспросить его позже я не смогу, а мне обязательно нужно составить картинку.

Не люблю незавершенных дел.

— Нечего объяснять. — Он прислушивается к пространству вокруг. — Мой дед полюбил шлюху, ради которой забыл о своем долге, о семье тоже забыл — а закончилось все тем, чем закончилось.

— А конкретней?

— Сохранился дневник, который в конце жизни писала моя бабушка. — Кинг-Конг покосился на меня. — Дед работал на разведку, а с дипломатическим паспортом ему было проще перемещаться по Европе. После войны многое нужно было наверстать, искали архивы нацистов, военных преступников, а дед знал иностранные языки, к тому же обладал незаурядными способностями добывать разведывательные данные.

— Это как?

— Бабушка писала, что он был невероятно обаятельным, люди с удовольствием говорили с ним, делились личным, ну и прочими вещами под такие разговоры. Он умел вызывать доверие и убеждать.

— Если ты похож на него, в это трудно поверить.

Я понимаю, что сейчас могу рассердить его, но смолчать было вообще никак.

— Я похож на своего второго деда, отца моей матери. — Кинг-Конг в раздражении дернул головой, словно у него шея затекла. — А наш общий предок был, судя по фотографиям, настоящий герой-любовник. За это его любили бабы, и так он…

Ага, герой-любовник и обаяшка, вызывающий доверие. Так вот от кого у меня эта маска. Ладно же.

— Так он добывал разведданные. — Я хочу засмеяться, но это плохая идея. — Наш общий дедуля трахал жен генералов и дипломатов, разживался сведениями, а шлюха только Линда? Как будет называться шлюха мужского рода?

— Ты сейчас договоришься! — Кинг-Конг смотрит на меня почти миролюбиво. — Что за противная девка, надо же. Однако ты очень похожа на нее.

Он кивнул на портрет Линды, а я думаю о монете в десять центов, которая катилась по лестнице.

— Линда была одним из его заданий. — Видимо, Кинг-Конг расценил мое молчание как покорность судьбе. — Они встречались в Европе, она занималась тем же, чем и он. И все бы ничего, но когда она стала приезжать в этот дом и устраивать здесь свои оргии, в которых участвовали такие люди, что тебе и не снилось… В общем, она каким-то образом потом имела на них влияние. И дед тоже приезжал сюда, но не по долгу службы, конечно. Что по итогу разрушило их с бабушкой брак — он по-настоящему увлекся этой шлюхой, и, хуже того, она родила ему дочь, задолго до приезда сюда.

— То есть Лулу Белл была дочерью Дымова, это уже точно известно?