Софи Ханна - Полужизни

– Можете войти, если хотите. – Обернувшись, Саймон увидел охранника, старика с впалой грудью. – Опоздавшие здесь не редкость.

– Нет, лучше тут послушаю.

– Как угодно. Не бойтесь, они не кусаются. – Старик зашагал обратно по коридору.

– Какие-то особенные мероприятия здесь сегодня проводятся? – обратился к его спине Саймон. – Я имею в виду это здание.

– Нет, только квакерский квест.

– Спасибо!

Отпали последние сомнения: Эйден Сид, твердивший, что верит лишь в материальный мир, приехал на собрание квакеров.

Убедившись, что охранник за ним не следит, Саймон осторожно повернул дверную ручку. В щелку просматривался весь зал – составленные полукругом стулья и спины пришедших, у кого прямая, у кого сутулая. Эйден Сид сидел в первом ряду, хотя лица его Саймон не видел. Зато он видел женщину, которая упомянула Фрэнка Заппу. Сейчас она рассказывала о «молитвенном служении друг другу». Надо же, молодая и прехорошенькая, личико как у куклы. Хотя кто говорил, что все квакеры – жуткие уроды? Блестящие темно-каштановые волосы квакерша разделила прямым пробором и убрала в хвост – вылитая Олив Ойл из «Попая», только миловиднее. «Олив Ойл» была в синем свитере, а на груди носила синий же пластиковый бейдж с большой буквой Q.

Второй ведущий – тучный, пожилой, сильно потеющий мужчина тоже был в синем. Вслед за женщиной он рассказал, что квакерская вера означает для него. «Она как мать-земля, как стартовая площадка, с которой я тянусь к миру». Толстяк отступил на шаг и улыбнулся.

– Когда Друзья в молчании просят и принимают поддержку друг друга, мы называем это молитвенными собраниями, – продолжала «Олив Ойл». – На каждом мы познаем друг друга через вечные ценности. Знаете... – Квакерша хихикнула, точно вспомнив похабную шутку, и Саймон представил, что сказал бы сейчас Колин Селлерс. «Милочка, познай меня, пожалуйста!» – Так вот, что касается молитвенного служения друг другу... Расскажу одну историю, хотя мне немного неловко. Иногда в тишине и покое слышишь послания. Порой ими нужно поделиться с Друзьями, порой – сохранить в тайне, разницу чувствуешь с опытом. Послания даже провокационными бывают!

По залу прокатился смешок: собравшиеся явно слышали провокационные послания этой... как ее назвал потный толстяк?.. Высшей силы? «Самовлюбленные параноики!» – беззвучно выругался Саймон и тут же поклялся стать мягче и терпимее, едва выберется из Дома Друзей.

– Однажды я пришла на собрание нервной и раздраженной, потому что утром по-глупому поругалась с приятелем, – начала «Олив Ойл». – Он мыл ножи и вилки и складывал в ящик мокрыми, вытирать ему не хотелось, сами, мол, высохнут. Я буквально взбесилась, накричала на него, назвала идиотом, а на собрании услышала голос. «Ножи и вилки – это тлен», – повторял он. – Квакерша засмеялась, и все присутствующие тоже. – Наверняка это послание, провокационное в чистом виде, предназначалось только мне. Я за него очень, очень благодарна!

От лучезарной улыбки и натужной откровенности квакерши Саймона чуть не стошнило. Он уже сделал шаг назад, но тут Эйден Сид обернулся. В отличие от остальных собравшихся, Сид не хлопал и не улыбался. Какое там, на его лице читалось самое настоящее отвращение, такое сильное, что даже Саймон в щелку разглядел. «Ты не квакер и членство принимать не собирался! – мысленно пробормотал Саймон. – Что же ты тут делаешь?» Высшая сила молчала, и никакого послания, разумеется, он не услышал.

Быстро выбравшись на улицу, Саймон остановил первое же такси и велел водителю ехать на Раскингтон-роуд.

Дверь мастерской Сида медленно открылась, и секундой позже из темноты прихожей пулей вылетела Рут Басси. «Те же летние туфли, что в пятницу, – отметила Чарли. – И ни колготок, ни носков». Рут до сих пор прихрамывала. Интересно, зачем она все-таки про растянутую лодыжку соврала?

Чарли хотела перехватить Рут по пути к машине, поэтому кинулась за ней со всех ног. Просто так за растущими у реки деревьями не прячутся, значит, Басси догадается, что она за ней следила. И плевать!

– Рут! – крикнула Чарли.

Перепуганная Рут вскрикнула и, обхватив себя руками, прижалась спиной к «пассату».

– Я с половины шестого в дверь стучу! Уже замучилась... Впрочем, вы прекрасно все знаете. Вы же слышали стук, даром что сидели в темноте за запертой дверью!

– Я думала... – Голос Рут заглушил порыв ветра, нещадно трепавший ее длинные волосы. – Решала, что делать дальше.